Так я вспоминаю первую встречу с тем, что впоследствии окажется рэйки.
Я была старшей в семье, в которой в итоге родилось шесть детей. Отец работал на стройке, а мама оставалась дома с нами – мной, моими тремя сестрами и двумя братьями. В нашем маленьком доме царила постоянная активность, все вечно размахивали руками-ногами. Бабушка жила по соседству, в квартире над гаражом, и по вечерам они с мамой вместе готовили в уютной кухне, наполняя ее запахами чеснока, жареного мяса и картошки.
Ожидалось, что, подрастая, я стану помогать матери заботиться о братьях и сестрах; бóльшую часть времени я не возражала, хотя и сама еще была ребенком. Я любила маму и была рада, что могу ей помочь. Но мне всегда хотелось оставаться на природе, где тихо и спокойно. Там я чувствовала энергию земли под ногами, связь с магией деревьев и цветов, дышала силой времен года. Тогда у меня не было для этого слов, но я всегда чувствовала любящую энергию всего сущего.
В детстве я была одержима сказками. Я бродила по полям Дэнбери в Коннектикуте, представляя себя Девой Мэриэн из «Робин Гуда» или фантазируя, что в любой момент из-за куста выскочат король Артур и рыцари Круглого стола. Я наслаждалась простыми вещами – например, тем, как осенние листья загораются красным, оранжевым и золотым, прежде чем превратиться в хрустящий ковер вокруг дома. Или тем, как желтые стебли кукурузы поднимаются из снега в короткие зимние дни.
Это самые теплые моменты моего детства, и к ним мне больше всего нравится возвращаться.
Есть и другие воспоминания, не такие приятные, которые сыграли роль в моей дальнейшей жизни. Они стали результатом травмы, которую я перенесла в очень раннем возрасте. То, о чем я говорю, случилось, когда мне не было и пяти. Была осень, раннее субботнее утро. Меня и мою сестру Шэрон разбудили раньше всех остальных, нарядили в лучшие платья и сказали, что мы едем «в особенное место». Оказалось, что это местная больница, где нас с сестрой и оставили. Никто не объяснил, что нам будут удалять гланды, потому что родителям сказали, что это нас напугает. Кроме того, хотя в это и трудно поверить, в тот период медицинской истории в Америке считалось, что если просто оставить ребенка в больнице и уехать, то он быстрее перестанет плакать. Что за мир, что за идеи! Словами не передать, как нам было страшно.
После того как у нас забрали одежду и надели ночные сорочки, нас привели в комнату, где положили в кроватки с очень высокими перилами. С нами в комнате была девочка, обгоревшая в пожаре. Это лишь усиливало ужас ситуации; и у нас разбивалось сердце из-за нее – она не переставала плакать от боли. Мы были напуганы и понятия не имели, что будет с нами дальше.