Так, в каждом доме была своеобразная мини-мастерская по кустарному производству одежды и обуви. Полуголодный, нищий народ сам себя кормил, обшивал-одевал и, главное, денно-нощно трудился, выполняя план по снабжению фронта продуктами сельскохозяйственного производства. Из казахского аула власть выжимала все ресурсы до капли, не оставляя почти ничего, лишь бы не протянули ноги. Как сказал Калмукан Исабаев в книге «Карабала»: «В Баянауле не было никакой колесной техники, ни тракторов – все ушло на фронт». Универсальным транспортом служила телега-арба на конной тяге, которые вручную делали мастеровые-балташы Баянаульского промкомбината. Это в середине ХХ века, когда в Европе и Америке простые труженики передвигались на личных автомобилях. Даже вилы в Баянауле производили из березовых ветвей!
Таким образом, народ одевался во все самодельное из домотканых материалов. Сапожек женских никаких и в помине не было, и мы все зимой ходили в валенках. Эти валенки катали в пимокатном цехе местного промкомбината, который и обувал всех сельчан. А жены и дочери местной элиты носили так называемые «чесанки», более плотные и красивые валенки на каблучках. Я очень им завидовала.
Мои дядья – братья отца Ныгмет и Рахмет – жили в колхозе Кызыл аскер. Колхозники были вовсе бесправными людьми, как крепостные рабы при царизме. Им не выдавали паспорт, и они не могли покинуть колхоз. Мой папа вызволил их из неволи и перевез в райцентр Баянаул.
Однажды я спросила маму: «А где твое богатое приданое?». Вопрос резонный, так как она была из состоятельной семьи известного Хабиболла ходжы. А в военные годы дома на полу лежал единственный сырмак – белый войлочный ковер с красочными узорами. И тогда мама поведала мне, что в страшный Голодомор тридцатых годов она собрала все свои фамильные драгоценности: золотые и серебряные ювелирные украшения (кольца, серьги и браслеты), и все это отдала Кани ага – папиному младшему брату. Кани ага отправился в Павлодар и там на базаре обменял их на дойную корову. И эта корова, рассказала мне мама, спасла, выкормила вас всех, моих детей, в голодные годы.
Когда наш папа Сайпи ага заболел рожистым воспалением лица, к нам приходили и лечили его на дому доктор Сулейменов Аргын Арынович, и фельдшер Лиза, этническая немка, интернированная из Поволжья. Бабушка угощала ее айраном, который она выпивала с огромным удовольствием. Для нее эта чашка айрана была, наверное, как пища богов.
Позже Аргын Арынович встретился мне в Алматинском медицинском институте в качестве преподавателя хирургии. Он работал на кафедре хирургии, которую возглавлял знаменитый доктор Сызганов – корифей казахской хирургии, который читал лекции. На лекции Сызганова сбегались студенты со всего института и я приходила на лекцию пораньше, чтобы занять место в аудитории.
В школе нам преподавал физику еще один фольксдойч Оскар Павлович Бидлингмайер. Интернированные