Церковь на Крите. Poison Ivy

Ты идешь? – позвал он уже у выхода. Густая южная ночь опускалась на остров слишком быстро, уже и дороги не разглядеть.

      Давид успел сделать пару шагов и… провалился с оглушающим треском под прогнившие половицы.

      Правую лодыжку обожгло резкой горячей болью, и он вскрикнул, заваливаясь вперед. Ноги скатывались все ниже по какой-то жесткой насыпи, напоминающей камни чуть большего размера, чем гравий или морская галька. Он зацепился руками за доски, закашлялся от пыли, окутавшей его с головой, в глаза ударил яркий свет фонарика.

      – Так, давай без резких движений, – сказал Марк, осторожно подходя к нему ближе. Последний метр пришлось пробираться чуть ли не ползком, чтобы не провалиться следом.

      – Черт, – шепотом выругался Давид, хватаясь за его плечо. – Подожди, дай мне фонарь!

      Тот на мгновение заколебался – нашел же время любоваться красотами подвала! Давид перехватил его сам, быстро развернулся и уставился вниз, под ноги.

      – Вытащи меня, – прозвучало как-то глухо, ледяным тоном, требовательно.

      Марк потянул его за руку.

      – Что там?

      – Пожалуйста, вытащи меня! – парень сдавленно всхлипнул. Это уже было больше похоже на начинающуюся истерику.

      – Успокойся, Шехтэр, давай, осторожнее, – подтащив тощую тушку еще немного вверх, Марк с легкостью смог перехватить его за талию. Парня колотило не на шутку. Он судорожно вцепился в его плечи и дальше выбрался уже сам. Бледный и ледяной от ужаса, с дрожащими губами, весь в пыли и грязи.

      Марк сделал шаг к краю провала и посветил фонариком вниз. Желтоватые и почти истлевшие, но вполне узнаваемые очертания костей – изогнутых ребер, крупных вытянутых черепов животных и совсем мелких, стершихся в пыль.