Тео. Ю. Лис

к подоконнику и берет у меня сигарету. Мишель гремит посудой.

      Сегодня день шума и ярости.

      – Чего она? – спрашивает Поль шепотом.

      – Ничего! – отзывается Мишель, прежде чем я открываю рот. – Тео вертится под ногами и отвлекает меня!

      – Я не дала ей сделать сторис.

      Мишель обжигает меня взглядом, а я вспоминаю, что хотела почистить зубы. И вообще пора привести себя в порядок.

      – Вы не видели Клэр? – вспоминаю я в дверях кухни, но не получаю ответа. Мишель и Поль стоят у окна в обнимку, ослепительно яркое солнце отражается в грязном стекле и распарывает кухню надвое. Они стоят на свету, в клубах табачного дыма и искрах солнечной пыли. Теперь нас разделяет не пара метров по вытертому до желтизны паркету, а несколько десятилетий и пустыни междумирья.

      Через пару минут, когда я принимаю душ, кто-то громко колотит в дверь ванной.

      – Ты хочешь что-то из булочной? – кричит Мишель. Ее звонкий голос отражается от кафельных стен, почти заглушается воем труб. Приходится слегка прикрутить воду, чтобы ответить.

      – Печенье, арахисовое. Спасибо, Мишель, – прибавляю я. Она не отвечает, только еще раз ударяет в дверь ванной.

      Когда вместе с клубами пара я вырываюсь в коридор, в квартире царит редкая тишина. В окно слышно курлыканье и щебет, и трамвай на кольцевой, и шум проспекта, но все это – снаружи. А здесь, внутри, все замерло. Квартира превратилась в музей, в воспоминание. Я словно вошла в одну из картин Джима Холланда.