– Милорд желает присутствовать? – до кипящего Сергоса вновь донёсся масленый голос усатого. – Если да, то нам нужно торопиться. Все вот-вот начнётся, желающих стать зрителями очень много, а места ограничены…
– Веди! – Сергос встал так резко, что усатый даже отскочил от него.
Наёмники поднялись вслед за ним.
– О, нет-нет, только милорд может пройти! – запротестовал усатый.
Винс вопросительно смотрел на Сергоса, остальные трое наёмников – на своего старшего.
Сергос сделал останавливающий жест рукой.
– Побудьте здесь.
Наёмники переглянулись и медленно опустились на свои места.
– Пять золотых, милорд.
– Что? – не расслышал Сергос.
– Пять золотых за вход, милорд, – со всей доступной ему учтивостью повторил усатый, – и оставьте ваше оружие.
Сергос отсчитал монеты, но вместо того, чтобы положить их в протянутую руку усатого, швырнул их на стол. Усатый, ничуть не растерявшись, собрал монеты и выразительно посмотрел на меч Сергоса.
– Оружие я оставлю моим людям, – бросил Сергос.
– Прошу за мной, милорд.
Они прошли через заметно опустевший общий зал и, спустившись по крутой лестнице, оказались у большой кованой двери. В карауле стояли совершенно разбойничьего вида стражники. Усатый едва заметно им кивнул, и они открыли дверь, пропуская Сергоса внутрь.
Он вошёл, ещё не совсем понимая, зачем он туда идёт и что будет делать дальше. Тело жило своей жизнью, двигаясь вперёд, и разум за ним не поспевал.
Его взгляду предстала комната, ярко освещённая настенными факелами, полная людей. Пахло потом, смолой и выпивкой. Особенно плотно толпились и шумели в центре комнаты. Сергос двинулся туда.
Пробравшись сквозь толпу, он вышел к краю бойцовой ямы, так он назвал для себя каменную чашу, вокруг которой собирались зрители. Яма была глубокой, с отвесными стенами, из такой не выберешься. Сверху её огородили решётками, очевидно, чтобы зрители, пребывая в экстазе от действа в яме, не свалились в неё.
Три бъёрка скользили по дну ямы, ожидая жертву. Овеществлённые, чтобы их могли видеть обычные люди. Тёмные, скользкие, накачанные какой-то уродливой магией под завязку. От них исходили эманации голода, злобы и похоти. Сергосу показалось, что по позвоночнику проползло что-то холодное и скользкое, а потом свернулось где-то в районе груди. Подкатила дурнота, которую он не сразу и с изрядным трудом поборол.
– Начинают, начинают, – прошелестел по толпе восторженный шепоток.
Из только что открывшейся двери в стене ямы вытолкнули тонкую, хрупкую девушку. Толчок был сильным, она не сохранила равновесия и упала на колени. Бьёрки заметили