Приехал на городской сборный пункт: колючая проволока, КПП, забор. Потом кончается забор, идет лес, и с этой стороны может кто угодно зайти, кто угодно уйти… Совсем как в России!
Привозят два ящика водки. Делать нечего, пьем. Сопровождавший меня господин напивается вусмерть, и я обнаруживаю его в туалете, с раскрытым портфелем, и военный билет мой трепещет в писсуаре. Я вынимаю этот военный билет.
Возникает первое искушение: вот сейчас я его спускаю в унитаз – и все, нет такого призывника, копии в военкомате нет – как не существовало. Мне надо было только до дня рождения продержаться. Но тут гены предков сработали, сказали: нельзя этим пользоваться, дурно. Я высушил свой билет.
Короче… в течение недели я беру кого-нибудь из дежурных, еду в Дом кино, меня уже все проводили, уже веселятся с моими девочками… Уже меня нет, я возвращаюсь, как призрак.
Ночую в квартире, в которой не должен ночевать… Этот парень, сопровождающий, который совершенно уже очумел от всего от этого, говорит: «Я тебя прошу, уходи!» Мы садимся на автобус и едем на Таганскую. Я ему говорю: «Хочешь, с Высоцким познакомлю?» Он не верит и… ругается: «Иди ты!» Я захожу в театр на Таганке со служебного входа и спрашиваю: «Володя есть Высоцкий? Позовите, пожалуйста». Его зовут, он спускается с гитарой и начинает петь, потом послал за бутылкой водки.
Короче, когда я добрался до сборно-призывного пункта, меня распределили в стройбат в город Навои, тогда это был еще СССР, но уже тмутаракань. Я подхожу к полковнику и говорю: «Товарищ полковник, тут ошибка произошла, меня отправили в стройбат в Навои. Дело в том, что у меня два высших образования, и, копая окопы лопатой, я вряд ли принесу пользу армии и стране…» Он говорит: «Да что ты мне мозги паришь? Хочешь в Москве, что ли, остаться? Так и говори!» Я говорю: «Нет, это не так, и я Вам сейчас докажу! Куда уезжает самая дальняя команда?» – «На Камчатку». – «Ну вот меня и отправляйте на Камчатку…»
Он так пере… испугался. Потому что он так прикинул: хрен его знает – Михалков. Он получил распоряжение, уже знал, что со мной нечего церемониться. Но испугался: вдруг нажалуются, припишут самоуправство. Заставил меня написать заявление, все приговаривая: «Ты сам захотел…»
И таким образом я попадаю в команду, улетающую на Камчатку. Это был колоссальный момент, также связанный с фразой, которую постоянно повторяли в нашей семье: «От службы не отказывайся, на службу не напрашивайся».
Мое путешествие на Камчатку на самолете – это особый фильм. Потому что капитан-лейтенант, который нас сопровождал, напился в первые двадцать секунд после взлета, и дальше всю группу во время перелета с пятью посадками сопровождал я, он мне отдал пистолет, все документы… Потом, уже много позже, было путешествие на собаках – сто семнадцать суток, с юга Камчатки