А пока перед ним маячила знакомая работа. Поверхность смерзшегося навоза напоминала поле битвы. Она была испещрена дырами, выбоинами, где он пытался обнаружить слабое место – воздушную пробку или вмерзшую солому, – чтобы отколоть хотя бы кусок. Когда раздавался треск и возникала трещина, его наполняла уверенность, что ему наконец удастся расколоть эту внушительную ледяную могилу, но каждый раз его постигало разочарование. Оба не ленился, хотя скалывать слой за слоем, понемногу, стальной лопатой, было очень долго.
Неожиданно ему пришло в голову, что человек такой значимости, как он, не должен терять время на столь грязную работу. С трудом можно представить, что уборка навоза может быть занятием человека, который в будущем станет кем-то вроде принца. В конце концов, он знал, что является важной персоной. Человеком, в жилах которого течет кровь Рала. Прямым потомком, сыном человека, управляющего Д’Харой – Даркена Рала. Во всей округе нет человека, который бы не слышал о Даркене Рале, отце Обы.
Так или иначе, он поставит свою мать перед фактом, который она от него тщательно скрывала. Но пока он не мог придумать, как провернуть это дельце, не открывая ей, что Латея бросила ему в лицо эти сведения перед тем, как он вышиб из нее дух.
Запыхавшись от очередной чрезвычайно мощной атаки на смерзшийся навоз, Оба отдыхал, положив запястья на рукоять лопаты. Несмотря на холод, по его спутанным светлым волосам тек пот.
– Оба! – В сарай зашла мать. – Стоишь, болван, бездельничаешь, ни о чем не думаешь… Что ты за человек? Оба, ты придурок?
Она остановилась. Ее узкий рот сморщился, а нос, казалось наполз на него.
– Мама, я всего лишь перевожу дыхание, – Оба показал на пол, усеянный обломками льда, доказательствами его напряженных усилий. – Мама, я же работал, в самом деле.
Она не посмотрела на пол. Она пристально смотрела на него. Он ждал, уже зная, что ее занимает нечто большее, чем смерзшийся навоз. Он всегда заранее знал, когда она собирается отыграться на нем, чтобы он почувствовал себя дерьмом – как то, на котором он стоял. Из темных щелей и скрытых нор вокруг маленькими черными глазками глядели на них крысы.
Критически обведя его взором, мать достала монету. Она держала ее между большим и указательным пальцами, что должно было означать не стоимость, а значение этой монеты.
Оба был немного озадачен. Латея мертва. Поблизости больше нет ни одной колдуньи; никто из знакомых не мог приготовить лекарство для матери или для него. Он покорно протянул ладонь.
– Посмотри на нее, – скомандовала мать, бросив монету ему на руку.
Оба вынес монету на свет и тщательно ее изучил. Он знал: мать ждет, что он увидит нечто необычное, но ничего особенного не видел. Поворачивая монету, он время от времени посматривал на мать. Потом также тщательно изучил и вторую сторону монеты, но так ничего и не заметил.
– Да, мама?
– Ничего необычного, Оба?
– Нет, мама.
– У нее нет царапины на ребре.
Оба