– Значит, теперь она считает так?
Оба.
– А что вы советовали маме с самого начала?
– Разве это не ясно?
Оба.
В его жилах застыла кровь, когда он все понял.
– Вы советовали ей убить меня!
Он еще никогда не говорил так прямо. Еще ни разу он не осмеливался перечить колдунье – слишком боялся ее. Но на этот раз слова были произнесены помимо его воли – таким же образом, как звучали в его мозгу голоса, и он заговорил о возможном убийстве прежде, чем успел подумать, разумно ли это.
Латею он удивил больше, чем себя. Она с сомнением застыла у своих бутылей, пристально глядя на него. Словно он переменился у нее на глазах… А может, так оно и было?..
Он вдруг понял: ему очень нравится ощущение, когда говоришь то, что думаешь.
Он никогда не видел раньше, чтобы Латея запиналась. Может быть, потому что чувствовала себя в безопасности, ходя вокруг да около предмета разговора – это была безопасность в тени слов, которые не выносились на дневной свет.
– Именно это вы всегда хотели сделать, Латея, правда? Убить выродка?
На худом лице колдуньи появилось жалкое подобие улыбки.
– Все не так, как тебе кажется, Оба. – Надменность и замедленность речи испарилась из ее голоса. – Все не так. – Она обращалась к нему теперь как к мужчине, а не как к незаконнорожденному щенку, которого лишь терпела. Голос ее звучал почти любезно. – Женщинам иногда лучше живется без новорожденного. Это не такое уж злодейство, когда ребеночек – еще младенец. Они ведь не настоящие люди…
Оба. Сдавайся.
– Вы имеете в виду, это было бы проще?
– Конечно, – сказала она, с готовностью хватаясь за его слова. – Это было бы проще.
– Вы хотите сказать, что было бы легче… – Голос Обы зазвучал вдруг с такой силой, какой он и сам не ожидал. – Легче, пока они не выросли и не стали достаточно сильными, чтобы оказать сопротивление?
Новые способности, вырвавшиеся наружу, удивили его самого.
– Нет, нет, я вовсе не это хотела сказать…
Однако он считал, что колдунья хотела сказать именно это. В голосе Латеи зазвучало уважение, новое и совершено непривычное ему отношение; она заговорила поспешно, почти суетливо:
– Я только имела ввиду, что это легче, пока женщина не полюбила ребенка, пока он не стал личностью. Настоящим человеком с разумом. Это легче в младенчестве, а иногда для матери и вовсе самый лучший выход.
Оба непрерывно узнавал новое, но никак не мог сложить эти сведения в единую картину. Он чувствовал, что новое понимание имеет глубокий смысл, что он, Оба, на пороге важных открытий.
– Как это может быть самым лучшим?
Латея перестала наливать жидкость и поставила бутыль на стол:
– Ну-у… иногда, когда рожаешь младенца, начинается жизнь, полная лишений и для матери, и для ребенка. Иногда это лучше для обоих, правда…
Она быстро подошла к шкафчику.
А вернувшись с новой бутылью,