Он помнил офис Хризалис, полутемный, тихий, полный очарования. Волшебный восточный ковер на полу, книжные шкафы во всю стену заставлены томами в кожаных переплетах – Хризалис и в самом деле их читала, – солидная меблировка – дуб и кожа, темные, с пурпурным рисунком, викторианские обои. Комната пахла Хризалис – ее экзотическими франжипановыми духами, ее любимым «Амаретто». Это был уголок покоя, и ему ужасно не хотелось видеть его превращенным в место, где царят разрушение и смерть. Но он обязан. Сделав глубокий вдох, он сорвал опечатывающую дверь ленту и вошел в офис.
Все оказалось еще хуже, чем он ожидал. В комнате царил полный разгром. Ее огромный дубовый письменный стол лежал на боку, отброшенный на полкомнаты от своего обычного места. Ее кожаное кресло уничтожено. Ее книжные полки оторваны от стен, и книги разбросаны по полу. От кресел для посетителей остались лишь щепки. Ее деревянные шкафы с папками перевернуты, их содержимое разбросано по полу и по разбитой мебели. И, хуже всего, небольшие, трудно различимые на фоне рисунка обоев пятна крови по низу стены за тем местом, где находилось ее кресло.
Бреннану не раз приходилось сталкиваться с разрушениями, но вид разгрома здесь наполнил его гневом. Он утихомирил гнев, затолкал его глубоко внутрь, превратил в саднящую занозу где-то в глубине организма. Сейчас не время предаваться эмоциям. Возможно, позже он и выпустит их наружу, но сейчас нужен холодный бесчувственный разум. Не зная, что могло бы послужить ключом, он постарался как можно более детально запомнить увиденное, чтобы потом при надобности воспроизвести его в сознании.
Бреннан оставил офис, запечатлев его в памяти. Он не в состоянии был вынести тесноту туннелей под улицами. Ему нужен был глоток чистого свежего воздуха, если можно так вообще говорить о воздухе, наполняющем город. Подходя к лестнице, ведущей на первый этаж к выходу, он услышал вдруг голос, который менее всего рассчитывал услышать когда-либо вновь, голос, шепчущий из тьмы лестничной клетки.
– Йомен, – прошептал он, посылая дрожь вдоль его спинного хребта. – Я тебя жду. Иди в мою комнату. Жду тебя там, мой стрелок.
Это был ее голос, голос Хризалис, ее характерный, почти что британский акцент. Мгновение он постоял не двигаясь, но более из темноты не доносилось ни звука, не чувствовалось и никакого движения.
Бреннан не верил в привидения, но с дикими картами почти все возможно. Может быть и так, что Хризалис и не убита вовсе, может быть, все это на самом деле изощренная какая-то комбинация, разработанная самой Хризалис с одной ей ведомой целью. Как бы то ни было, он не мог просто так уйти. Достав из набедренного кармана скорострельный браунинг, он бесшумно, кошачьим манером, двинулся вверх по лестнице.
Дверь в спальню Хризалис была открыта, и, выглянув из-за косяка, он обнаружил, что кто-то здесь побывал перед ним. И этот кто-то явно, не скрывая этого, что-то искал. Кровать Хризалис с балдахином была перерыта, матрас порван. Все ее викторианские портреты сорваны со стен, как и старинные