Он прошел на крыльцо и начал стаскивать с ног тяжелые сапоги. Почувствовал кислый запах вчерашних носков, усомнился – может, сослаться на срочные дела? Неудобно в стерильную чистоту стариковского дома тащить свою вонь. Но желудок, уловив ароматы с кухни, заурчал как сумасшедший.
– Не снимай, – замахала на него баба Маня руками, – все равно полы мыть.
Степаныч послушно натянул сапоги, прошел и улыбнулся стопке блинов на глиняной тарелке.
– Ну? – баба Маня не дала дожевать даже первый блин. – Когда приедет опека?
Он молча пожал плечами и спрятал усы в своей кружке. Не хотелось ничего говорить. Объяснять про новый закон. Он как мог тянул время.
– Опасности нет, – пробурчал наконец, выхлебав весь чай.
– Как это?! Там же Васька, судимость у него!
– Детей с судимостью заводить не запрещено. Да и за что он сидел? Подростком по дурости магнитолу из машины украл.
– Нормальному ребенку в голову не придет чужое взять. Вот у меня сынок…
– Много вы знаете, – Степаныч не смог сдержать праведный гнев, – вашего сыночка жизнь не трепала. А Мочалов на улице рос, там другие понятия.
– Но не красть!
– Красть, иначе свои же забьют. И колония. Там старшие как молодняк воспитывают? Чтобы не возникали, подвесят и бьют дубинами. До беспамятства. И так не день, не два – много лет. Что от человека останется? Какой потом с него спрос?
Баба Маня сидела, опустив голову.
– Да что же делать? – прошептала она.
– Не знаю, – гнев Степаныча как рукой сняло, – поглядывайте. Если что-то не так, звоните. Приеду.
– Так ведь все не так!
Он беспомощно развел руками и начал вставать из-за стола.
– Деду привет. Куда он подевался-то?
– Спит. Перенервничал.
– Ну, и пусть отдохнет. Спасибо за чай.
Степаныч стремительно вышел, оседлал мотоцикл и выехал из деревни. Старухины блины еще долго стояли тяжелым комом поперек горла.
Глава 7
– Машенька, зайди ко мне, пожалуйста!
Ласковый тон директора эфира не оставлял сомнений: снова кто-то из ведущих пропал. Слег, заболел, охрип. Весна, впрочем, как и осень, настойчиво изымала из студии лучшие голоса. Коллеги начинали покашливать, сипеть и временно теряли трудоспособность. Как бы ни недолюбливала Молчанова новостной эфир, а придется на этот раз, видимо, и ей выйти в смену.
– Это срочно?
Она еще колебалась, соглашаться или нет. Наверняка речь пойдет о позднем вечере. А она так хотела сама заехать за Дашей в школу, доставить ее домой – надежнее, да и ребенку не трястись на автобусах с пересадками, – позаниматься с дочерью английским – до конца учебного года осталась всего неделя, на носу итоговый тест.
– Очень!
– Хорошо, я иду.
Она поднялась на второй