Мы направились вдоль забора по тротуару к расположенной напротив корпуса ДЮСШ автостоянке, где был припаркован мой подержанный черный «БМВ» пятой модели. Я щелкнул пультом дистанционного управления, разблокировав центральный замок автомобиля, помог женщине сесть на переднее пассажирское сиденье и, обойдя автомобиль, влез на место водителя. В остывшей машине было холодно, сыро, неуютно, дискомфорта еще добавляло местами намокшее от долгого стояния под дождем пальто старушки и моя тоже успевшая кое-где намокнуть куртка, от которой я, повозившись в ограниченном пространстве автомобиля, избавился – снял и бросил на заднее сиденье. Пальто, разумеется, старушка, сидя в кресле, снять с себя не смогла бы, и я ей этого не предложил.
– Я слушаю вас, Маргарита Александровна! – проговорил я, поворачивая в замке зажигания ключ и включая систему обогрева автомобиля.
Ялышева достала из кармана пальто носовой платок, вытерла им мокрое от слез и дождя лицо, затем, отвернувшись, явно стесняясь, высморкалась и, обратив ко мне покрасневшее лицо, заговорила:
– Моему сыну тридцать два года. Он у меня один-единственный, поздний ребенок. Работает в одной фирме программистом. В прошлую субботу, 15 октября, его пригласила сослуживица Ангелина в гости к ее знакомому, какому-то адвокату. Там было несколько человек. Кто именно, я не знаю. Следующий день выходной, поэтому погулять можно было подольше. Сын вернулся домой около часу ночи. А на следующий день часов в одиннадцать утра к нам вдруг приехали полицейские и арестовали его. Артем, так зовут моего сына, был обвинен в убийстве того самого адвоката, у кого была вечеринка. Сначала сына посадили в изолятор временного содержания, а потом перевели в следственный изолятор.
Женщина, надо сказать, изъяснялась правильным, грамотным языком, было видно, что она из интеллигенции, хотя и небогато одета, но уж такое нынче время – истинная интеллигенция у нас теперь бедная.
– А почему вы думаете, что ваш сын ни в чем не виноват? Возможно, он и совершил это преступление, – сделал я не самое приятное для пожилой женщины предположение.
– Нет-нет, – горячо запротестовала моя собеседница и замотала головой так, что я испугался за ее старческие шейные позвонки, сломает еще по неосторожности. – Вы не знаете моего Артема. Это честный, порядочный человек, он и мухи не обидит. Он не мог никого убить.
– Ясно, – вздохнул я, однако высказывать вслух свою теорию относительно того, что все матери и отцы считают, будто их дети никого не могут убить, не стал. – Что еще можете рассказать о вечеринке и знакомых вашего Артема?
Пожилая женщина виновато посмотрела на меня и с печальными нотками в голосе ответила:
– Увы, Игорь Степанович, больше мне ничего неизвестно. В полиции помалкивают, говорят, что в целях тайны следствия.
«Черт возьми! – подумал я, вновь раздражаясь. – Что же она хочет, чтобы я, основываясь на таких скудных данных, сумел