На географии прогноз оправдался наполовину. Класс был полон, человек двадцать, видно, у всех выходила неаттестация по предмету, и географа решили брать штурмом. Павлик был с похмелья, после пятницы в отсутствии Ларисванны – святое дело. В субботу его всегда тянуло на разговор, и мы были не против часть урока превратить в перемену.
– Друзья мои… – начал он протяжно, не вставая из-за стола, скрестив узловатые пальцы рук.
На вид ему было лет тридцать пять, может, больше. Волосы густые и растущие немного вбок, я впервые такое видела, он их все время пятерней зачесывал назад, а они все равно, как стрелки компаса, наклонялись вправо. И, когда на уроке он просил кого-нибудь показать, где север, весь класс ржал. Лицо у Павлика загорелое, как у ковбоя, руки – жилистые с узловатыми пальцами. Длинные губы при улыбке растягивались на всю ширину лица, образуя по обе стороны выраженные складки. Глаза черные, пронзительные, с чертовщинкой. В целом, он, можно сказать, даже харизматичен. Профессия, конечно, накладывала печать неудачника на его высокий и правильный лоб, да и пьянство делало его образ неряшливым и разобранным.
– Понимаете, нельзя жизнь изучить по учебнику, нет такого. Вот вы, наверное, думаете, что времени для вас нет, или что оно всегда на вашей стороне, или что можно нажать клавиши CTRL+Z и неправильное действие отменить. Это тупик, скажу я вам, – начал Павлик, комментируя наше безобразное отношение к домашней подготовке.
– А если за нас уже кто-то решил, что с нами будет, то, может, зачем и рыпаться, сиди себе ровно, – рыкнул с места Влад. – Нам физичка говорила – энергию надо экономить.
Класс заржал. Вообще, любой разговор в классе выглядел, как сюжет из «Теории большого взрыва», когда в кадре в нужных местах вставляется запись смеха.
– Я не верю в судьбу: все, что происходит с нами, – набор случайностей,– втягиваясь в спор, уже более оживленно продолжал Павлик.
– Мы потеряли при эволюции способность считывать сигналы, поступающие извне, помогающие нам делать правильный выбор, что ли. Вот, к примеру, кожа крокодила чувствительна к колебаниям плотности воды, и они за сотню метров, в полной темноте, могут определить, что добыча вошла в воду, а мы выключены из мира звуков и запахов, всунули себе во все дыры гаджеты, закупорили все каналы. Поэтому не можем сориентироваться правильно в сложной ситуации. Отсюда так много среди нас неудачников, – так предательски вырвался из груди Павлика вздох.
– Я вот знаю, что со мной будет лет на двадцать вперед. Сначала меня насильно напичкают казенными знаниями и запихнут в престижный вуз, лет в двадцать легко выпрошу квартиру и машину, заведу романы, женюсь к тридцати, не раньше. Ничего особого в жизни не достигну, никаких фильмов не сниму, книг не напишу. Буду заниматься спортом, чтобы не спиться. И в целом ничего интересного, – неожиданно выступил Макс, и прозвучало это как-то с отчаянием, пессимистично, несмотря на вполне разумную жизненную схему.
– Горько признать, Максим, но, пожалуй, так и будет. И дело не в том, что это плохо, просто в