В значительно меньшей степени оказались востребованы для исследователей другие правовые памятники Монголии постимперского периода, также уже введенные в оборот – «Уложение» Алтан-хана, правителя южно-монгольской области Тумэт, 1577 г. и «Закон о десяти добродетелях», созданный тогда же внучатым племянником этого хана – Хутуктай-Сэчен-хунтайджи, правителем Ордоса, а также приписываемый последнему религиозно-политико-правовой трактат «Белая история»[5]. Издан во Внутренней Монголии (автономный район в составе КНР) на старомонгольском языке, но до сих пор, насколько нам известно, не исследован ойратский «Свод законов чуулгана (сейма) Куку-Нора»[6]. Наконец, на сегодняшний день недостаточно подробно исследовано и «Уложение Китайской палаты внешних сношений» («Лифаньюань цзи-ли»), созданное между 1770-ми и 1810-ми годами. маньчжурскими властями специально для регулирования их отношений с монгольскими вассалами и дважды переводившееся на русский язык в первой трети XIX в. Н.Я. Бичуриным (о. Иакинфом) и С.В. Липовцевым, опубликовавшими свои переводы практически одновременно – но по редакциям соответственно 1779 и 1815 гг.[7]
Тем не менее основная тенденция изучения монгольской государственности и права на сегодняшний день состоит в том, что развитие государственных и правовых отношений в Монголии исследуется преимущественно на основе законодательных сводов. Лишь отдельные ученые предпринимают попытки изучения актов текущего законодательства и правоприменительной практики, что позволяет им выявить особенности судебной практики[8], в том числе с учетом влияния цинской правовой и процессуальной традиции[9], а также разрешения конкретных дел[10], правовой политики империи Цин в Северной и Южной Монголии[11]. В отдельных случаях вводятся в оборот также памятники народного творчества, отражающие представления монголов о справедливости, праве и процессе[12].
Подобного рода исследования, как представляется, позволяют сформировать куда более полную и объективную картину истории развития традиционной монгольской государственности и права, чем только на основе официальных правовых сводов. Той же цели может послужить привлечение записок иностранных путешественников, которые в разные временные периоды и с разными намерениями посетили Монголию и зафиксировали применение на практике тех или иных политических и правовых принципов и норм, нередко являясь непосредственными участниками административных и правовых отношений.
Как ни странно, но исследователи по истории традиционного монгольского государства и права до сих пор практически не привлекали этот вид источников, хотя они довольно многочисленны[13]. В самом деле, Монголию в течение веков посетили сотни путешественников – русские, англичане, французы, немцы, скандинавы, американцы, многие из которых оставили записки. А широкий круг целей, с которыми они ездили в Монголию (дипломатия, торговля, разведка, духовные миссии, туризм[14]) вызывал интерес иностранцев к самым разным сторонам жизни. Невнимание специалистов к этим источникам представляется тем более странным, что история путешествий в Монголию нашла широкое освещение в трудах специалистов. Эти путешествия составляют отдельное направление в общей истории географических открытий[15]. Имеются специальные работы, посвященные экспедициям в Монголию и пребыванию в ней русских дипломатов, торговцев, ученых и проч.[16] Также довольно многочисленны публикации, посвященные отдельным путешественникам[17].
В какой-то мере настоящая книга имеет целью заполнить этот пробел и ввести в научный оборот записки иностранных путешественников как источник сведений о традиционной государственности и праве монголов. Хронологические