Однажды пасмурным летним днём увидел у дома на Башенной улице парочку совсем юных девчонок, явно приезжих, с одним на двоих здоровенным туристическим рюкзаком. Одна как раз клеила на дверь парадной блестящее голубое сердечко, а вторая таким же блестящим голубым телефоном фотографировала процесс. Чуть не заорал во весь голос: «Какие вы молодцы!» Но сдержался, только прижал руки к сердцу, беззвучно сказал: «Вот спасибо!» – развернулся, пока его не заметили и не узнали, и поспешно ушёл.
На радостях гулял до рассвета – с городом, с кем же ещё. Взахлёб рассказывал ему про девчонок с телефоном и рюкзаком – прилетели первые ласточки, пошло дело, пошло! Теперь подружкам похвастаются, что были у нас и всё видели, включая чей-то таинственный тонкий профиль в темноте за оконным стеклом. Тем тоже сразу захочется, побегут за билетами в наши края. А мне только того и надо; я имею в виду, нам с тобой. Потому что злу, конечно, несладко приходится, когда тысячи пылких читательниц всем сердцем, без тени сомнения считают его прекрасным волшебным добром. Но, к сожалению, расстояние имеет решающее значение. Это, знаешь, как с пистолетом, будь ты хоть трижды великий снайпер, а не застрелишь того, кто засел на другом краю земли. Так что пусть приезжают, чем больше, тем лучше. Этого я и хотел. Но ты, знаешь, тоже ушами не хлопай, всех бери в оборот. Разговаривай с ними человеческим голосом, обнимай всем собой, как меня обнимал, делай подарки, в места какие-нибудь замечательные заманивай – да ты сам знаешь, как к девчонкам надо подкатывать и чем соблазнять. Пусть потом всем вокруг рассказывают, что ты и в жизни, как в книжках, полон чудес.
Город слушал его внимательно, охотно со всем соглашался, всё, что требовалось, обещал. Уж насколько всегда был любителем спорить, а слова поперёк не сказал. На рассвете доставил к дому такой специальной короткой дорогой, которой, пока живёшь в человеческом теле, без посторонней помощи не пройдёшь. И только тогда спросил так тихо, что считай, примерещилось:
– Где у тебя болит?
Не стал делать вид, будто не услышал вопроса. Честно ответил:
– Болит – в человеке. Очень устал им быть.
– Это плохо, – огорчился город. – Так нельзя! Такой отличный человек из тебя получился, и вдруг почему-то болит! А как ты думаешь, он перестанет, если я буду ещё больше тебя любить?
Рассмеялся, хотя это был совсем не смешной разговор:
– Ладно, ловлю на слове. Давай, люби ещё больше, если сам предложил.
Вероятно поэтому следующие два года писатель Роман не просто стойко терпел свою жизнь, выполняя принятое решение, а снова, как в самом начале, с огромным удовольствием жил. Даже написал ещё три книжки о волшебных обитателях дома на Башенной улице