– Сейчас, сейчас, подождите минуточку, – пробормотала Соня. Держась за стенку, на подгибающихся ногах вышла в коридор, и поспешила к выходу. На крыльце ее вырвало, на свежем воздухе стало легче. Она присела на ступеньки, чтобы отдышаться. Ей отчаянно не хотелось возвращаться в это царство страданий и боли.
К крыльцу подкатил крытый грузовик, из кабины выпрыгнул военный, на ходу вытаскивая бумаги из планшета, крикнул Соне:
– Эй, сестренка, не спи, зови санитаров, выгружайте раненых.
Соня вернулась в здание госпиталя, в растерянности остановилась в коридоре – куда бежать-то? Мимо широкими шагами прошел офицер, сердито зыркнул на девушку:
– Ну, чего столбом встала, барышня?! – и зычно крикнул, – Эй, принимайте пополнение!
Его голос эхом прокатился под сводами коридора, захлопали двери, поднялась суета, санитары сгибались под тяжестью носилок. Соня увидела Ольгу. Та, спокойная, собранная, стояла на входе и отдавала распоряжения, кого нести в палаты, кого в перевязочную, а кого поближе к операционной. Соня тоже оказалась вовлеченной в суету, толкала перед собой каталку с тяжелораненым. Голова его была забинтована, на месте лица – сплошная запекшаяся кровавая корка. Оставив каталку около перевязочной, Софья присела над носилками с раненым, тихо просившем: «пить…». Она сбегала за кружкой, склонилась над солдатиком.
– Ты что делаешь?! – раздался сердитый окрик над ее головой. – Ранение в живот, поить нельзя! Только губы бинтом смочи, – уже более мягким тоном сказал незнакомец в белом халате, наброшенном поверх военной формы.
Коридор заполнился носилками, пациентов постепенно распределяли по местам. Соня заставила себя вернуться в шестую палату. На месте юного солдатика уже лежал другой раненый из только что поступивших.
– Сестренка, ногу сдавило, поверни ее поудобнее, жалобно сказал он.
Соня откинула край одеяла…, вместо ноги увидела перевязанную запекшимися от крови бинтами культю.
– Что там с моей ногой? – с надеждой глядя в ее побелевшее лицо, спросил парнишка.
В этот момент Соня почувствовала, как по ее бедру поверх юбки легко скользит чья-то рука. Она отскочила в сторону, резко обернулась. На соседней кровати лежал рыжий парень, нагло ухмыляясь щербатым ртом, и тянул к ней здоровую руку, вторая, загипсованная, висела на косынке.
Это происшествие оказалось последней каплей. Соня метнулась к двери, на ходу срывая с себя фартук и косынку, забежала в сестринскую, схватила в охапку шубку, шапку, муфту и пулей вылетела из госпиталя. Почти всю дорогу до дома она бежала, размазывая по щекам слезы и приговаривая: «Больше никогда…, больше ни за что…». Быстро, словно за ней гнались, пересекла гостиную, мимо встревоженных родителей, и закрылась в своей комнате. Она плакала, упав в подушки, и не отвечала на стук в дверь.
Словно две женщины спорили в ее голове. Одна строго выговаривала:
– Как ты можешь бросить раненых, которые так нуждаются в твоей помощи?! Завтра же возьмешь себя в руки и вернешься в госпиталь!
А