– Рыбачишь? – спросил великий математик.
– Угу. Каждый день. У меня это вместо молитвы. В любую погоду. Вот с этой самой деревяшки, – Лодочник постучал одной ногой по пристани.
– Я имел в виду на воде.
– Ха! На воде ничем не лучше.
Озеро притворялось холодным и тихим. Но уже на пристани от него становилось не по себе – как от звука, который невозможно услышать.
Это звук, слишком хитрый для ушей чужеземцев. И о нем скорее догадываешься.
Это звук монстра, трущего животом дно.
Лодочник, закрепив весла, выбрался обратно на пристань и отряхнул руки.
– Прошу!
– После вас. – Реймер знал, что если ступит в лодку первым, она сильно закачается. Его сознание само по себе уже неслабо качалось, собираясь уехать куда-нибудь, и вероятность падения возрастала. «А вот если там уже будет этот странный дядечка, он или своим весом лодку стабилизирует, или меня придержит, если что…»
– Не-не, ты пойдешь один, – весело сказал Лодочник. – Мне к шести нужно на вокзал ехать, жену с работы встречать.
– А…
– Грести умеешь?
Куда он поедет?
На вокзал?
Зачем?
Туда можно и пешком… часов за пять. Если больными ногами.
Зрение опять расфокусировалось, и Реймер отвлекся. Поддерживать светскую беседу, когда тебя то трясет, то кружит, то в жар, то в озноб швыряет и при всем при этом тошнит постоянно – не для середнячка. Хотя великий математик никогда не считал себя середнячком.
– Грести?
– Ну, веслами ворочать, – Лодочник сделал непонятные круговые движения руками.
– Да что тут уметь…
До Реймера начало доходить, что везти его не будут. Ему придется переплывать озеро самому. В одиночку.
– Вот и отлично. – Лодочник похлопал его по плечу и отправился в сторону дома. – Пошел я. Скоро стемнеет.
– А лодку я на острове что ли оставлю? – спросил Реймер, по привычке пытаясь придать голосу непринужденности и одновременно справиться с ознобом.
– А куда ж ты денешься, – вполне серьезно ответил Лодочник, не оборачиваясь. – Сама она ко мне не приплывет. А я обойдусь как-нибудь. Все равно еще три штуки есть. А эта течет в двух местах.
Реймер посмотрел на лодку, как на подарок с подвохом. Странный такой подарок. Хлам, не нужный хозяину. Щедро, конечно. А если она развалится на полпути?
Веревка в руках казалась неоправданно тяжелой. Весла покачивались на волнах. Изумрудные доски. Темное – гнилое? – дно. Единственное сиденье посередине.
Реймер вдруг подумал, сколько эта лодка, может быть, видела таких, как он. Скольких она возила в один конец. Никто не возвращается. Или возвращаются, но завернутыми в огромный черный пакет, как груда мусора. Был человек – стал мусор.
Тошнота усилилась, и великий математик принял поспешное парадоксальное решение