Насилие и угроза обесценивания человека
Я убеждён, что решение любых проблем путём насилия бесперспективно. Я не говорю об утилитаристской перспективе. Временное облегчение возможно, но корень зла так и остаётся не найденным и не обезвреженным. Смысл насилия утрачивается, стоит только нам начать говорить всерьёз о человеке и человечности. Сартр указывал, что каждая личность создаёт свою человечность с чистого листа. Проявленной естественным образом она может быть только в условиях мира. Силовое решение проблем – территория инстинктов и страстей, насколько бы сильно они не были рационализированы. Путь насилия душит удивительную способность чувствовать и вчувствоваться, которая, как справедливо указывал Фрейд, делает убийство невозможным.
Назвать убийство решением проблемы, суть которой находится в социальной или духовной сферах – это очевидное заблуждение. Устранить кого-то биологически означает промахнуться мимо цели, находящейся в принципиально иной плоскости реальности. В условиях войны гибнут обычно те, кто не являются источником идей, за которые они сражаются. Вместо разрешения конфликтов между общностями людей начинается игра в геополитику.
Я намеренно употребляю слово «игра», т.к. геополитика – абстрактное и, в определённой мере, избыточное понятие. Причём эта абстракция опасна уже тем, что считает какой-либо социальный институт чем-то более ценным, чем человеческая жизнь. Возникает подмена понятий. Само государство, похоже, создавалось для службы человеку, но теперь оно заставляет его служить собственному творению. Причём служить ценой жизни. Аргумент, что государство (как и иной социальный институт) является твоей семьёй, вряд ли стоит рассматривать иначе, чем сдвиг ценностей. Мы можем иметь кровную, культурную, языковую, религиозную общность, но она не тождественна политической системе. Политическая система не может обладать моей жизнью или жизнями других людей, она может только предлагать или заставлять распорядиться жизнью определённым образом. Социальные и политические институты освящают насилие, наделяя его эпитетами доблести и справедливости. Ярость, если верить им, может быть благородной. Однако здравый смысл подсказывает, что, вернись мы в плоскость межличностного взаимодействия, те же власть имущие будут воспринимать бытовое насилие как драку, а убийство – как непоправимую трагедию. Широкомасштабный конфликт по своей сущности не выше, чем потасовка на кухне. Участники бытового межчеловеческого конфликта обычно движимы низменными страстями – завистью, гордостью, алчностью. Нет никаких