– Мне пришлось тебя разбудить, – пояснил он. – Нам пора двигаться дальше.
Луиза тут же встала.
– Бери кобылу, – велел он. – У нее мягкие губы и добрый нрав, но она быстрая, как ветер. Ее зовут Верная.
Он подсадил Луизу в седло, и она, взяв поводья, поплотнее закуталась в плащ. Джим протянул ей последний кусок хлеба с сыром:
– Съешь на ходу.
Она набросилась на пищу так, словно и не ела до этого, и Джим гадал, какие же ужасы ей пришлось вынести, почему она превратилась в такое голодное и измученное, дикое существо.
Он даже усомнился, сумеет ли по-настоящему помочь ей или как-то возместить выпавшие на ее долю страдания. Но отбросил такие мысли в сторону и улыбнулся, как ему казалось, умиротворяюще. Однако его улыбка показалась ей высокомерной.
– Когда доберемся до Маджубы, у Замы, надеюсь, будет полный котел супа из дичи. Готов поставить все деньги полковника на то, что ты съешь все до дна. – Он вспрыгнул на Друмфайра. – Но сначала нужно сделать здесь еще кое-что.
Он рысью направился к Хай-Уилду, но далеко объехал дом. Уже перевалило за полночь, но все равно Джиму совсем не хотелось случайно наткнуться на отца или дядю Дориана. Весть о его эскападе наверняка добралась до их ушей, как только он выудил девушку из моря. Он видел в толпе на берегу много освобожденных рабов и слуг семьи. И сейчас просто не мог предстать перед отцом. Он не найдет в нем сочувствия, думал Джим. Отец наверняка потребует вернуть Луизу полковнику.
Поэтому Джим поехал к хижинам на восточной стороне паддока. Спешившись под деревьями, он передал поводья Друмфайра Луизе:
– Жди здесь. Я быстро.
Он подошел к самой большой из обмазанных глиной хижин деревушки и свистнул. Последовала долгая пауза, потом в занавешенном овечьей шкурой окошке домика появился свет. Шкура отодвинулась в сторону, и появилась темная голова.
– Кто здесь?
– Баккат, это я.
– Сомоя!
Хозяин домика вышел наружу; вокруг талии он обернул грязное одеяло. Это был крошечный, как ребенок, человек, его кожа в лунном свете отливала янтарем. Раскосые глаза на плоском лице казались постоянно удивленными. Баккат был бушменом, и он мог выследить потерявшееся животное за пятьдесят лиг, пройдя через пустыню и горы, даже в грозу и шторм.
Он улыбнулся Джиму, и его глаза почти скрылись в сетке морщин.
– Пусть Кулу-Кулу всегда улыбается тебе, Сомоя!
– И тебе тоже, старый друг. Созови всех пастухов. Погоните стада по каждой из дорог. В особенности по тем, что ведут на восток и на север. Я хочу, чтобы животные истоптали землю так, чтобы она казалась вспаханным полем. Никто не должен выследить меня, даже ты сам. Ты меня понял?
Баккат захихикал:
– О да, Сомоя! Я отлично тебя понял. Мы все видели, как тот жирный солдат гнался за тобой, когда ты удирал с той хорошенькой малышкой. Не беспокойся! К утру никаких твоих следов не останется.
– Добрый друг! – Джим хлопнул бушмена