Итак, здраво рассуждая, я понимаю, что где-то должно быть солнце.
«Я увидал, едва глаза возвел, / Что свет планеты, всюду путеводной [свет солнца], / Уже на плечи горные сошел». «Планеты, всюду путеводной», позволяющей идти по своему прямому пути. Очевидно, что речь идет о Боге: на протяжении всей истории человечества солнце является образом Бога во всех культурах, во всех традициях… И тут нельзя не вспомнить слова святого Франциска: De Te, Altissimo porta significazione («Твое он, Господи, носит знаменование»)[49].
Затем Данте вздохнул с облегчением:
Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа,
Измученная ночью безысходной.
Он увидел, как солнце освещает вершину холма, и почувствовал, что в жизни есть смысл, его страх рассеялся.
Так говорит сердце, и так говорит разум… Все религии рождаются из этой констатации разума: я не знаю Его, не знаю, кто Он, но где-то должен существовать Бог.
Я сознательно использовал слова «сердце» и «разум», поскольку для Данте они равнозначны. В библейском понимании оба они означают вместилище надежды и веры. Но это также можно назвать «религиозным чувством», то есть стремлением найти связь вещей. Слово «религия» происходит от латинского глагола ligare (соединять), а religio означает способность вещей быть чем-то единым, совокупностью, общностью, универсумом (само это чудесное слово является Божьим вознаграждением придумавшему его). Universo – то есть «к единству». Бог наделил человека религиозным чувством – это и есть «желание», о котором уже шла речь; это интуиция, ощущение того, что где-то есть благословенный Бог.
Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа…
И словно тот, кто, тяжело дыша,
На берег выйдя из пучины пенной,
Глядит назад, где волны бьют, страша,
Так и мой дух, бегущий и смятенный,
Вспять обернулся, озирая путь,
Всех уводящий к смерти предреченной.
Я чувствовал себя пассажиром корабля, пережившим кораблекрушение, который на каком-то обломке судна, из последних сил, борется со стихией волн, он на грани гибели, он практически сдался, как вдруг почувствовал под ногами песчаное дно. Он озирается и видит бушующее море, все еще вселяющее в него смертельный ужас, но в то же время он исполнен непоколебимой надежды, поскольку крепко стоит на почве; два чувства – ужаса и облегчения – владеют им. Обернулся, взглянул на лес, откуда вышел, и, все еще испытывая страх, сказал: «Я выбрался, здесь солнце».
Когда я телу дал передохнуть,
Я вверх пошел, и мне