На этой мысли наваждение от речи Итана прошло, и Рэй едва не рассмеялся. Свет Разума, триумф Человечества… Пустые слова, призванные одурачить глупый народ и заставить их нести свои деньги Храму.
– …Теперь же я хочу предоставить слово нашему почётному гостю, отцу Сивиллу, после чего вы сможете присоединиться к празднованию на площади и насладиться фейерверком, над которым, если верить слухам, целый год работали лучшие тиогуньские мастера.
Верховный дейн снова улыбнулся, осенил зал благословляющим жестом и под одобрительные аплодисменты поднялся по лесенке обратно на балкон, а его место на помосте занял пожилой загорелый храмовник, приглашённый, судя по синей мантии, из Лирии.
–Дорогие друзья! – Начал он противным скрипучим голосом, сильно растягивая слова, и Рэй мгновенно ощутил непреодолимую сонливость. – Тысяча семьсот восемьдесят два года назад в этот самый день свершился новый виток в истории человеческой цивилизации, который объединил наши народы и навсегда изменил…
Рэй очнулся от того, что студентка пихала его в бок. Похоже, он всё-таки задремал. И, кажется, даже всхрапнул. Прошло не меньше получаса, а старик в синем всё ещё вдохновенно вещал с помоста. Вор зевнул и огляделся. Зрители сидели с одинаково отсутствующими лицами, витая где-то в своих мыслях. Кто-то, как и вор, похрапывал на плече соседа. Кто-то, как Итан Гросс, поглядывал на карманные часы. Речь отца Сивилла явно затянулась, но пожилой дейн выглядел так, словно только разогрелся вступлением…
–Мы так весь праздник пропустим, – с досадой прошептала спутница Рэя. – А на улицах сейчас столько интересного…
Он согласно промычал, хотя голова его была занята совсем другими планами. И романтические прогулки по ночному городу в эти планы не входили. А жаль…
Спустя ещё несколько томительных минут другие люди тоже начали потихоньку просыпаться, словно предчувствуя близящееся освобождение. Окончательно перестав обращать внимание на священника, зрители общались между собой всё громче. Их очевидно занимали те же мысли, что и студентку.
–…так не будем же забывать об их героическом подвиге, – монотонно скрипел старик. – Мы должны оставаться одной большой дружной семьёй, любить и поддерживать друг друга. И да защитит нас всех Триединый…
На этих словах все дружно зааплодировали и одной большой семьёй стали покидать свои места, хотя проповедник явно собирался что-то ещё говорить. В медные коробочки с двух сторон от входа со звоном посыпались монеты.
На балконах тоже началось движение. Верховный дейн, беседуя о чем-то с молодым учёным, уже толкал коляску с настоятелем