Рядом беззвучно нарисовался Кромм:
– Мне кажется или они движутся?
– А мокрый пёс их разберёт. Похоже, вроде.
– Собираемся что ли?
– Ага.
Паром действительно тронулся и медленно, с трудом держа направление, ещё целый час полз к переминающимся с ноги на ногу путешественникам. Солнце тем временем неумолимо катилось к западу, сокращая жалкие остатки дня.
Вблизи паром оказался чудовищным дощатым нагромождением поверх трёх длинных лодок. В одному углу красовался кое-как сколоченный навес с потрёпанной шторкой вместо двери, а по борту шёл кривенький заборчик. Для полноты картины не хватало только горшков на прутьях и брехливой псины.
Свен наклонился к ожидающему рядом парню с выгоревшими добела волосами:
– Седрегунн, говорить с ними ты будешь.
– А что сразу я-то?
– Ну ты же у нас главный обольститель.
– Ты мне предлагаешь вот их обольщать? – Седрегунн лицом указал на паромщиков.
На корме возились, орудуя двумя чудовищного размера шестами, два мужика, по пояс голые, коричневые: не то загорелые, не то немытые. Когда ведомая ими конструкция ткнулась в песок, они даже не взглянули на нетерпеливо ожидающих на берегу.
Свен вытолкнул светловолосого парня вперёд.
– Доброго вам вечерочка, господа переправщики! – Седрегунн постарался улыбнуться своей самой очаровательной улыбкой. Пронзительно синие глаза окаймились сеточкой морщин и сверкнули дружелюбием. Даже неполный набор зубов не мог испортить впечатления.
Пара мрачных мужиков на пароме даже внимания не обратила на его старания. Один невнятно буркнул в ответ, второй просипел, непрерывно откашливаясь, что-то, что, вероятно, означало приветствие.
– Заждались вас, говорю. Уж и не чаяли оказаться на том берегу до ночи.
– Угу.
Повисла тишина. Паромщики замерли и исподлобья оглядывали ватагу. Первым тишину нарушил Кромм, мрачно прогудев:
– Так и будем в гляделки играть? Полдня ждали. На ту сторону идём или как?
И снова возникла пауза. Мужики склонились друг к другу и общались на только им и понятном языке. Один бубнил, другой сипел. Свен с тревогой поглядывал на небо: ветер раздул лёгкие облака, и стало видно солнце, стремительно движущееся к горизонту. Тени легли длинными размякшими языками, оранжево-красные лучи уже почти не грели. А из-за спины снова неотвратимо наползало тяжёлое низкое одеяло облаков. Почуяв прохладу, озверевшие от голода комары осмелели и со всех сторон облепили замерших в ожидании путников.
– Ау! Мужики! – Свен, не выдержав, запрыгнул к ним на настил.
– Кхе! Кхм… Три медяка с человека, два… кхе! кхм! …с лошади, – просипел паромщик и снова замер, выпятив губу и округлив для важности глаза.
Сумасшедшая сумма. Головокружительная цена. В Хальморе за три медяка можно было купить разве что кружку самого мерзкого пойла, да и то не для того чтобы пить, а чтобы метнуть