Павел заметно нервничал, усаживаясь в мягкое плюшевое кресло, видно было, что вся обстановка, хотя и рассчитана на создание комфортных условий, вызывает у него вполне понятное отторжение. Ведь она косвенно связана с вторжением, таков уж невеселый каламбур, во внутренние пределы души, к коим могли быть допущены лишь самые близкие и на самый малый срок. Я подождал, пока Елена усядется вместе с братом, и только тогда прошел к кабинету. По прошествии нескольких минут, найдя нужные бумаги, сообщил секретарше звонком на селектор. Павел появился в дверях немедленно, я попросил закрыть плотнее дверь; последнее, увиденное в исчезающую щель, было лицо Елены, с волнением заглядывающей в кабинет.
– Присаживайтесь, располагайтесь поудобнее, я вас внимательно слушаю, – я указал ему кресло, сам же, вышел из-за стола и присел рядом. Очевидно, Павел не ожидал подобного стиля общения, ему привычнее было видеть человека, говорящего с ним через стол, прятавшегося от него за массой дерева, и потому молчал, растерявшись. Затем произнес глуховатым голосом, несвойственным юноше.
– Алексей Никитич… – он запнулся, но затем продолжил: – Видите ли…. Сестра, наверное, рассказывала вам о… моих странностях. Когда записывала на прием.
Он все еще никак не мог найти нужных слов, и потому только больше терялся с каждой произнесенной фразой. Я постарался придти ему на помощь:
– Только в общих чертах. Она сказала, что вы видите странные сны, но уточнять не стала. Да в тот день у меня было много пациентов, так что я не мог уделить ей достаточно времени. Или вы сочли бы это необходимым?
Он поднял глаза, встретился со мной взглядом и тотчас опустил голову. Словно чего-то испугавшись.
– Нет, нет, напротив. Она, конечно, всего не знает….
– Безусловно. Поэтому я и хочу послушать вас прежде, чем кто-то еще станет рассказывать мне о том, что привело вас сюда.
Павел вздохнул с некоторым облегчением.
– Да, это верно, – согласился он. И заговорил: – Это началось год или полтора назад. Я точно не помню. Скажите, доктор, вам когда-нибудь снилось несколько раз подряд или хотя бы достаточно регулярно одно и то же место, скажем, городской квартал или поселок, или еще что-то? – неожиданно прервал он себя. Дабы подбодрить его, я кивнул:
– Боюсь, сейчас не вспомню, какое именно, но снилось. Примерно в вашем возрасте, может, чуть пораньше. Я довольно часто попадал на дачу, на Клязьме, которую снимали мои родители. Был там всего месяц, а потом вспоминалось очень долго.
Павел кивнул. Он успокоился и был готов рассказывать, не опасаясь непонимания, самого страшного, чего он боялся встретить в этом кабинете. Визит ко мне значил для него многое, и молодой человек смел рассчитывать,