Он немного скис и слегка съёжил свой новый пластичный корпус. Однако и это полезно: учится владеть своим усовершенствованным «телом».
– Так ведь нам никто не мешает изобразить одежду на поверхностном слое, – успокоил я приятеля. – Показать тебе, как?
– Что ж я, сам не сумею?! – обиделся Прохор. – Недоразвитым меня считаешь?
– Да ладно, не сердись! Я же просто переживал, что ты с непривычки немного тормозишься, – ласково сказал я, но тут же добавил опасливо: – Только ты шляпы и калош не «надевай», а то точно заметут. Простенькие джинсы и рубашку какую-нибудь, можно даже мятую, если получится. Тогда на нас никто и не глянет.
Мятая рубашка у Проши не получилась, видимо сосредоточился плохо. К тому же рукава отчего-то были очень уж короткими. Совсем не по погоде, в рекордно короткое время переменившейся на холодную и ветреную. Впрочем, окружающих это ничуть не интересовало. Не привлекли ничьего внимания и кроссовки очень странного фасона, немного смахивающие на обрезанные резиновые сапоги. Дизайн современной одежды никогда не входил в сферу Прошиных интересов. Джинсы вышли гораздо лучше, вот только сама мнимо-человеческая фигура приятеля сформовалась несколько грузноватой. Но и это значения не имело: на дискотеку мы не собирались. Моё же обличье вышло несколько удлиненным, но с незначительным поперечным сечением. Люди называют такое сложение: «длинный и тощий, как жердь».
Вообще-то от природы я лёгок и спортивен, однако коэффициент интеллектуального развития мой при этом весьма высок. А возможностей собственной памяти я до конца даже сам не знаю. Конечно, хорошая наследственность тут играет особенную роль. Но и образование нельзя не принимать в расчёт.
Пока я таким образом размышлял, параллельно обозревая окрестность окулярным зрением, что-то всё же выскользнуло из поля моего внимания. Неподалеку, чуть сзади нас раздался визг тормозов, послышались вариации неформальных идиоматических выражений (я и сам, случается, употребляю такие, когда аккумулятор неожиданно разряжается), затем совсем рядом со мной кто-то дико завизжал. Сквозь меня прошла упругая звуковая волна. Будь я человеком, я бы вздрогнул, к тому же барабанные перепонки у этой воображаемой биологической особи уже бы полопались. А так со мной ничего не случилось, хотя и некомфортно было. С целью обнаружения источника звукового раздражения я повертел своей мнимо-головой, – признаться, весьма удачно получившейся, – и с ужасом обнаружил, что кошмарные крики исходят из Прохоровой имитации рта.
Приятель смутился от моего пристального взгляда, облизнул губы несколько странным на вид языком и захлопнул рот, оглушительно клацнув не очень хорошо сгенерированными зубами. Рядом с ним от испуга заплакал ребёнок.
– Эге-гей, Прохор! – отреагировал я вслух. – Будь я человеком, тоже бы испугался. Что это с тобой?