– Нужно было наверняка. Ты бы взяла время на раздумье, не факт, что согласилась бы с условиями.
Михаил обтер ладонью бритую голову
– Есть еще один пунктик, – добавил он.
– Секретность, – догадалась Карина.
– Умница. Никто не должен знать об этом месте.
Карина поморщилась. В отличие от Тины, мужчина вызывал у нее неприязненное отношение, тем более после «теплого» знакомства с его кулаками.
Михаил открыл двери казармы и пропустил их вперед себя. Девчонки оказались в длинном узком коридоре. Внутри помещения пахло сыростью, застарелостью спертого помещения и еще чем-то неприятным, похожим на пресловутое общажное учреждение.
– Почти как дома, – призналась Карина.
Ей не привыкать к ароматам казенных стен, насквозь пропитанным безнадегой.
– Рад, что тебе нравится, – усмехнулся Михаил, – хотя, признаюсь, думал, что ты бездомная.
– Детдомовская я, – напомнила Карина, – у меня всегда был дом.
– И сотня жильцов в нем, – дополнил Михаил скороговоркой.
Карина еще раз убедилась: Михаил – отвратительный тип, с отсутствием чувства юмора. Скорее, его юмор больше походил на издевки. Поэтому она не стала развивать тему.
Прошли вперед по коридору с нескончаемой вереницей дверей, за которыми ни звука.
– Тсс! Все уже спят, – предупредил Михаил, прикладывая указательный палец к губам.
Только старые половицы были иного мнения и отзывались на их шаги противным скрипом.
– А вот и ваши апартаменты-люкс! – открывая дверь, обозначил Михаил.
– Я не пойду, – заартачилась Тина, чувствуя что-то неладное,– мне здесь не нравится.
Михаил не стал вести церемонию уговора и втолкнул обоих внутрь.
– Спокойной ночи, куколки!
Чмокнув от души свою широкую ладонь, он отправил им воздушный поцелуй.
– Не скучайте. Завтра я вас навещу. Особенно ты, – указал он на Тину.
В замочной скважине с обратной стороны дважды повернулся ключ, а после наступила абсолютная тишина: ни шорохов, ни стуков. Девчонки слышали только свое беспокойное дыхание.
– Тин, мне немного страшно, – призналась Карина.
– Я никому не позволю обидеть тебя.
– А я – тебя.
И больше ни одного лишнего слова. Молчание, порой говорит куда красноречивее. Крепким узлом связались две их судьбы с того самого момента, как они оказались взаперти в фургоне – подруги по несчастью.
Ночевали в тесной каморке, на некоем подобии постелей – жесткие неудобные дощаные полки, ставшие испытанием для спины. Карина вертелась, как юла, пытаясь выбрать удобное положение. К тому же после драки с Тиной остались синяки и царапины, которые давали о себе знать. Карина потрогала рассеченную губу, начинающую опухать.
– Не спишь? – прошептала она в темноту.
– Не-а, – тут же ответила Тина.
– Все тело ломит, будто под