– Вот и ладно. А то уже живот подводит. Докладывай.
– Кхм… В доме купца Сомова Анисима Андреевича обнаружено серебра и злата в монетах на сто двенадцать тысяч восемьсот тридцать девять рублей. Это уже за вычетом полагающихся казне части от ефимок, коим оборот может делать лишь казна, о чем указ издан еще Петром Великим.
– И сколько там укрыл, уважаемый Анисим Андреевич? – не сводя строгого взгляда с хозяина подворья, поинтересовался император.
– Укрытого выходит на общую сумму в двадцать тысяч семьсот десять рублей.
– Н-да-а, русский купец не скупится. Если уж воровать, то по-крупному. Не так ли, Анисим Андреевич?
– Не воры Сомовы, государь, – с трудом сглотнув, возразил хозяин.
С одной стороны, оно и боязно, а с другой – да пропадай головушка. Все одно по миру пустят. Конечно, жизнь всяко-разно дороже стоит. Но обида за отбираемое богатство, накопленное не одним поколением, была куда сильнее.
– Не воры, говоришь, – сказал, словно припечатал, Петр. – А кто же вы, как не воры? С указом по ефимкам знаком ли? Знаком. Так к чему в подполе держал? Отчего в казну не сдал, как и положено было?
Все так. Золотые монеты – как рубли, так и иноземные – предназначались для расчета с иностранными купцами. А потому их хождение не запрещалось, но только в части, касающейся торговых операций с иноземными купцами. Что же до серебра, то его вывоз из страны не приветствовался. Серебро было основным драгоценным металлом, имевшим хождение в России. Все иностранное серебро подлежало сдаче в казну, причем по цене ниже номинальной, для последующей переделки в русскую монету.
– Не журись, Анисим Андреевич, – вдруг подобрев, произнес Петр. – Я здесь не для того, чтобы наказывать тебя и грабить. Плохо ты подумал о государе своем. Вижу, что подумал. Но закон для того и существует, чтобы его исполнял всяк, от императора до крестьянина. Так что все твое по закону твоим и останется. Более того, и наказывать тебя я не собираюсь. Но и так, как оно есть, оставить тоже не могу. По твоим капиталам быть тебе именитым гражданином. Сколько ты заявлял при вступлении в гильдию? Десять тысяч? Оно и верно, к чему записывать лишнее и лишнее же отдавать. Потому и запишем сто тысяч, этого вполне довольно. Верно ли говорю, Сильвестр Петрович?
– Как повелите, ваше императорское величество, – с готовностью ответил чиновник.
Два года назад Петр издал указ, согласно которому русскому купечеству жаловались гильдейские грамоты. Этим он разграничил купцов на четыре класса. Записаться в купцы мог любой желающий, просто объявив количество своего капитала. Причем никаких проверок по данному поводу не следовало, надлежало верить купцу на слово.
Купцами первой гильдии считались заявившие капитал от десяти и более тысяч рублей. Им позволялось торговать оптом как на территории России, так и за границей, строить мануфактуры и заводы, иметь две торговые лавки для розницы в своем