– Сильная кровь возродит род Лунного Железа. – Ее величество убрали руку, и Кэри смогла дышать. – Мой сын нашел вам мужа, милая.
Тишина.
Надо ответить, но как?
– Правда… – Щелкнули пальцы, и Кэри вздрогнула. Она подняла голову и замерла, зачарованная взглядом. Глаза у королевы были блеклыми, безжизненными и в то же время невероятно притягательными. – Есть одно крайне неприятное обстоятельство. Ваш будущий супруг… несколько упрям. И не горит желанием связывать себя узами брака… с вами.
Ее величество отступили, оказавшись между Кэри и леди Эдганг.
– Оден вбил себе в голову, что женат на… альве. Но этот брак недействителен.
Кэри ничего не поняла.
– Мой сын желает исправить допущенную ошибку, и как можно скорее. – Теперь ее величество повернулись к леди Эдганг: – От вас же требуется одно: сделать все, чтобы воля моего сына была исполнена. Ясно?
Как?
Но, видимо, леди Эдганг знала ответ на этот вопрос. И, согнувшись в поклоне, она глухо произнесла:
– Да, ваше величество.
– Надеюсь, вы сумеете объяснить вашей воспитаннице, – при этом в голосе королевы скользнула насмешка, – как следует вести себя.
– Да, ваше величество.
– Замечательно…
Ее величество вернулись к креслу, корзинке с рукоделием и засахаренным фруктам. Впрочем, не прошло и минуты, как королева погрузилась в полудрему. И леди Брюнн, статс-дама ее величества, знаком велела удалиться.
Их не провожали.
А вечером Элоис, помогая Кэри приготовиться ко сну, щедро делилась сплетнями.
Будущий супруг Кэри был старше ее на двадцать лет.
И он четыре с половиной года провел в плену.
Он сошел с ума и влюбился в альву.
А еще убил брата Кэри. И Кэри, слушая жадный захлебывающийся шепот горничной, кивала, думая о своем: стоит ли сказать ему спасибо?
В холодной постели – Элоис, желая услужить, сунула в нее грелку, но та остыла и протекла – Кэри смежила веки, пообещав себе, что сегодня будет спать без снов. Но стоило луне заглянуть в окно, как Кэри услышала знакомый голос:
– Раз-два-три-четыре-пять. Я иду тебя искать.
Глава 2
Женщина сидела у камина, и пламя тянулось к ней, отблески его ложились на волосы, добавляя потускневшим прядям цвета, скользили по лицу. И женщина по-кошачьи щурилась, порой вскидывала руку, касаясь щек, на которых горел болезненный румянец.
– Жениться тебе надо, – проворчала она, убирая выбившуюся из поредевшей косы прядь. – А не со мной сидеть.
– Это позволь мне решать. Ешь. – Брокк закрепил на подлокотниках кресла переносной столик. – Доктор сказал, что ты должна поесть.
На столике появились чашка с бульоном и высокий стакан с травяным отваром.
– Не хочется.
– Надо, Дита.
Ей было стыдно. За бледность. За слабость. За то, что руки дрожали,