Тот самый, в картузе, что-то чётко доложил офицеру, получил в ответ резкое «nein» и, щёлкнув каблуками, отдал честь.
– У нас в доме, что ли, жить будут? – тихо спросила Валя маму. Они стояли у окна и осторожно наблюдали за происходящим из-за занавески.
– Не похоже, – ответила Анна Николаевна. – Если я правильно поняла, офицеру доложили, что есть хорошая чистая квартира с молодой хозяйкой, но там одна комната. А он сказал «нет». Знать бы ещё, что они тут делать собираются… – Она вдруг оглянулась на Валю и, увидев себя и её в зеркале, добавила: – Вот что, дочь. Волосы – в две косички, платьице – то, в горошек, которое тебе велико, и запомни: чем младше ты будешь выглядеть, тем лучше.
Анна Николаевна достала старенькое «хозяйственное», как дети говорили, платье и тоже переоделась, взяла серый платок, который надевала на всякую пыльную работу вроде уборки или субботников в городе, аккуратно повязала его, закрыв не только волосы, но и лоб.
– Мам, это зачем?
– Чем меньше мы заметны, тем лучше, – не уточняя, поняла ли Валя, ответила мать.
Валя не поняла, но спорить не стала.
Фашисты заняли несколько квартир, сильно потеснив хозяев. Соседи тихо говорили друг другу, что местных вытесняли на кухни, даже если они были не одной семьёй, а жили в коммунальной квартире. В комнатах размещались солдаты по несколько человек или средний командный состав. Те позволяли себе жить поодиночке. Хозяевам сразу объясняли, что комнаты нужно быстро прибрать и отдать всё хорошее бельё, посуду, ковры. Впрочем, солдаты и не ждали, пока им предложат: открывали шкафы, доставали всё пригодное и пускали в пользование, а то и просто убирали в свои мешки и чемоданы.
Квартиру Титовых в первый день не заняли, и Анна Николаевна тихо молилась про себя, чтобы не заняли вовсе. Но особенно надеяться на это не приходилось. Точно кто-нибудь доложит, что у семьи главного инженера типографии квартира в две комнаты – хоть и крошечные, но всё равно роскошь для маленького курортного городка.
Уже на следующее утро по всему городу были расклеены указы новой власти. Они же звучали из репродукторов на улицах города.
На углу возле магазина Валя увидела большой плакат, размером с газетный лист, с фашистским орлом, держащим свастику. Объявление содержало длинный текст на русском и немецком языках.
Для восстановления порядка и безопасности на занятой немецкими военными властями территории ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Начиная с сегодняшнего дня, то есть с 1 ноября 1941 года, с 8 часов вечера до 6 часов утра ВОСПРЕЩАЕТСЯ всему населению оставлять свои дома. В это время ходить по городу разрешается, только имея специальный пропуск от немецких властей. За выход на улицу без разрешения – расстрел на месте.
2. Каждый гражданин обоего пола начиная с 12 лет должен обязательно зарегистрироваться в местной