И на чём же мне испытать свою дубину? Ага, конечно, на бывших жёнах. И я, с самым решительным видом, направился их искать, попутно выгоняя пинками всех воинов, которые были в селении, из уютных хижин. Посмотрев на их чёрные, перекошенные от недовольства рожи, я приказал всем идти на край деревни, тренироваться с копьём.
Найдя старух, которых мне услужливо спихнул старший вождь, я дико захрипел, размахивая дубиной, и бешено вращая вытаращенными черными глазами. Изрядно напугав, отправил этих бабок к своей хижине, наводить там порядок.
И пока старые чёрные клячи, то есть, мои прыткие жёны, в диком ужасе пытались скорее добежать до хижины, я, вне себя от злости, стал выгонять остальных негров из-под навесов, которые они использовали в качестве жилья. Собрав всех жителей деревни, я погнал их снова, как и ночью, к большой площадке, вытоптанной в центре селения.
Толпа пыталась разбежаться в разные стороны, но я был неумолим, и хоть не в моих привычках применять рукоприкладство, но учёт прежде всего. Ресурс надо беречь, с кем мне потом прикажете воевать против верховного вождя?
Реальность оказалась такой же чёрной, как и негры. Построив своих подданных в одну шеренгу, я стал считать их по-русски, потому что на языке этих дикарей можно было считать только до двадцати. Дальше было только значение – много, потом – очень много, а потом – много, много, много.
Пересчитав поголовье, я узнал, что в селении проживало десять воинов, пятнадцать стариков и старух, двадцать семь женщин разных возрастов (кстати, моим бывшим жёнам было 27 и 25 лет, примерно, конечно), и 56 детей, разного возраста, от младенцев до 12 лет.
Девушек не было вообще! Там же я узнал, что, как только девочке-подростку исполнялось 13 лет, её увозили на смотрины, а там, либо брали в жёны, либо продавали дальше, если она была хороша. Если же она была страшна, как моя теперешняя жизнь, то отправляли обратно домой, понижать генофонд в её деревне, но чаще, все-таки, оставляли у себя. Через какое-то время возвращали обратно, в родные пенаты, уже в изрядно потрёпанном состоянии и с нелюбимыми детьми в придачу.
Наше племя было слабым, здоровых мужчин, которые могли быть воинами, насчитывалось намного меньше, чем женщин. Вот в деревне и было всего-то десять молодых мужчин, которые были воинами и куча женщин с детьми. Такие вот дела.
Загрустив от убогих перспектив, я отправился к своей хижине, и что же я там увидел! Женщины, которые считались бы у нас молодыми, а здесь были уже старухами, выгребли старые листья, выкинули обломанные прутья и на этом решили, что всё…, с них хватит. И поэтому сидели и ничего ни делали.
Выхватив дубину и потрясая ею над головой, я заорал на них. Увидев мою ярость, они бросились бежать