– В общем, принесла в группу кастрюлю с молочным супом. Стала разливать по тарелкам, а детишки вокруг играли. Воспитательница отошла куда-то… И тут девочка одна на нее со всего маха как налетит. Кастрюля – на эту девочку. А суп только с плиты, живой кипяток… Обварилась, говорят, очень серьезно… Тут же скорую вызвали…
Ирина поежилась, стряхивая со спины ледяные мурашки, кончики пальцев противно защипало. Так часто бывало с ней, когда слышала про кровь, про боль, когда представляла себя над бездонной пропастью.
– Ужас какой, – искренне прошептала она. – И что теперь? Как девочка?
– В больнице девочка. Ожоги… и на лице… Ей три с небольшим. На всю жизнь следы могут остаться… – Администраторша тяжко вздохнула: – И Наде каково? Она ведь всей душой к ним, и вот – такое. Пожилая ведь, пять лет как на пенсии… Еще и родители-то заявление подать грозятся…
Ирине было жалко и девочку, и няню, понимала она и чувства родителей, и все-таки жалость, сочувствие были неглубоки, почти искусственны, как сочувствие попавшим в беду героям очередного фильма.
– Н-да-а, – встряхнулась Дарья Валерьевна, высказала свою любимую и бесспорную мысль: – Страшная, Ирочка, вещь – эта жизнь. И не знаешь, в какой момент что обрушится… – Глотнув кофе, спросила: – А твой-то как сынок? Ничего, не болеет?
– Да нет, нормально. – Говорить у Ирины не было никакого желания, и все же зачем-то она добавила: – С бабушкой сейчас, дома. Карантин в садике.
– Из-за чего?
– Краснуха.
– У-у, опасная очень болезнь. Особенно для беременных, Ир. Если беременная заболевает краснухой, рекомендуют сразу делать аборт.
– Почему?
– Ну, ребенок неполноценный рождается.
– Гм…
Ирина ожидала, что Дарья Валерьевна, как обычно, расскажет наглядную историю на эту тему – о какой-нибудь своей знакомой, заразившейся во время беременности краснухой и родившей урода… Вместо истории администраторша задала новую порцию вопросов:
– А с мужем как? Всё так же? Не помирились?
Невольно, точно защищаясь от кого-то или чего-то, Ирина усмехнулась; тут же испугалась этой усмешки, бросила, нервно покачивая полупустую чашку:
– Мы и не ругались. Живем просто отдельно.
– Плохо это, плохо, Ириш, – наставительно и безжалостно определила Дарья Валерьевна. – Я вот своего прогнала за пьянку, за лень его несусветную, а теперь… Голос внутри, и одно и то же: «Зря, зря…» Тогда казалось невыносимым с ним жить, а с другой стороны… Тяжело одной, ой как тяжело-то… Сын вот вырос, заступник, но без отца… Вечером домой приду, и чувство такое, будто у нас что украли… – Администраторша покачала головой, выпустила свой долгий и тяжких вздох. – Трудно выбрать, трудно решить, Ирочка… Только… только если есть шанс, если сомневаешься, то советую очень – сходитесь. И ты должна,