Сколько страха было в глазах Кирюхи и Леры! Никогда столько не видел, даже представить не мог, что это возможно, иметь настолько глубокую душу, чтобы так сильно испугаться. И не объяснишь им, почему я злюсь – сам не знаю. Пока топал в сторону дома Вити, из меня злоба выветрилась, остался токсичный осадок – я был унижен. Как он смел так поступить! И ни рубля я за это не получил, да и к черту эти рубли! Он мое имя бессмертное загадил либеральной живописью. Будто нассали и сказали: «Не благодарите». Мразота. Врежу ему разок и уйду довольный – ничего теперь не исправить. Место в театре отдадут другому, а меня впредь и дальше будут судить по этой ошибке чужого воображения. Я тоже хорош – довольный отправил Витьку все, хотел от него похвалы услышать. Услышал! С ним гром, семь труб, погибель памяти обо мне.
Витя, оказалось, уехал. Я двадцать минут бил его дверь кулаками, пока из-за двери не раздался голос его жены-потаскухи. Открывать она мне не стала… Слышно было – не одна, пьяная. От греха подальше ушел никакой – обессиленный и разочарованный в собственном труде. Две недели я не покладал рук ради поучительного, самого доброго произведения… Кто меня знает – увидел бы и ни за что не поверил бы, что в моем мире может восторжествовать добро. Теперь и я не верю. Больше я в это не верю. Повсюду враги и обманщики, как я мог про это забыть! Расслабился, отвис живот, понравилось тебе, Алеев, жить в комфорте, да? На тебя жена боится смотреть, ребенок рядом с тобой плачет, ничтожество. Я взял в разливайке, в квартале от дома, пива и пил его до тех пор, пока не забыл, откуда шел, почему у меня красные костяшки и почему все вокруг вызывает во мне ненависть. Время ушло впустую, я его профукал, ничего от жизни не получил и не приумножил. Будто бы зря родился. Лера, бедная, ради меня терпит неблагодарную работу, горбатится за троих, чтобы смочь нас прокормить. Стихи пишет, прекрасные! Откровенные! Самой честной души слова. А интернет смеется, злые люди. Не печатают и ее рисунки. Она мне пыталась об этом сказать, а я не хотел слушать, говорил о себе в порыве радости… Залились глаза жижой, и теперь пошла реакция: они горят!
Следующим утром я не мог встать с кровати. Жизнь вновь стала бессмысленна. Так бывало ранее: сначала все хорошо, а потом все просто ужасно. Комната уменьшилась, на язык вернулся гадкий привкус дыма, такой знакомый. Глаза открылись через боль, в зеркале отражалось мое помятое лицо. Я повернул голову от него и увидел, как Лера сбоку плачет. По моему выражению лица она все поняла, давно этому научилась. Теперь ей не только придется работать, так и еще следить за тем, чтобы я с собой не покончил. Вот такой я ничтожный, вот такой я слабый. Прыг-скок, с депрессии на манию.
– Что это за звук? – спросил я.
– Это телефон, – Лера спрятала его под подушкой.
– Это моя музыка, – спокойно сказал я. – Откуда? Это же то…
Она боязливо протянула мне телефон. На маленьком сенсорном экране несколько актеров в платьях били друг друга и разбивали бутылки. Видео называлось: «Бесконечный Поток». В описании стояло мое имя: автор музыкального сопровождения.