Спрашивал, какие предметы я любил в институте, что читал по специальности, где жил, где рос… Он не торопился, не смотрел на часы, а просто разговаривал с человеком, стараясь понять, кто к нему пришел на работу. Для него было важно чем живут люди, о чем они думают, чего хотят, с чем приходят. Потом перешел на театр, музыку, литературу. Я довольно подробно рассказал о своих пристрастиях. Из меня наивность и до сих пор не выбили, но тогда я был особо наивным. Мне почему-то казалось, что это нормально – то, что Королев со мной так беседует.
И только потом, после его смерти, я понял, какой он был потрясающий человек. Потому что, когда меня принимали в отряд космонавтов, никто не спрашивал, какие я книжки читаю, какую музыку слушаю, в какие хожу театры и какие люблю фильмы. Все больше интересовались моими медицинскими анализами… Почему же он тратил время на обстоятельный разговор со мной – с одним из сотен молодых инженеров? Королеву нужно было знать, сможет ли в будущем он опереться на этого человека. На мой взгляд, мы именно поэтому опережали американцев.
За что я его люблю и уважаю? Королев всегда делал ставку на людей и потому побеждал. До войны Сталин пустил в ход лозунг: «Кадры решают все» – это Сергей Павлович усвоил лучше других. Никто так не соответствовал этому принципу, как Королев, высоко ценивший профессионалов. Не винтиков, а именно творческих профессионалов. В этом сила Королева – он мог сконцентрировать усилия всех, кто у него работал, на выполнении задачи. И в этом я вижу его гениальность и уникальность. Такие, как он, рождаются раз в пятьдесят лет… Вот пятьдесят лет прошло, а равного ему еще нет. Значит, раз в сто лет.
Он умел работать с «неудобными» людьми. С такими, которые всегда имели свое мнение, свою точку зрения, обсуждали приказы, но зато были талантливы. Их мнения сталкивались с другими, в том числе и с мнением Королева, и тогда рождалась искра. Я присутствовал на нескольких заседаниях, которые проводил Королев. Он приглашал главных специалистов, которых хорошо знал, и молодых, вроде меня. Ставился, к примеру, вопрос о топливе для ракет будущего: керосин или водород? Он опрашивал всех, в том числе и меня. Я ничего умного, отличного от того, что уже было сказано, предложить не мог. Но вставал и высказывал свое мнение. Лишь много позже я понял, что Королев приучал каждого говорить то, что думает. Ведь потом, рано или поздно, человек обязательно выскажет нечто такое, что будет отличаться от мнения других.
Через пару лет это произошло и со мной, когда я заявил, что третий спутник не взлетит. Дело было в инструкции по заправке ракеты. По моим расчетам получалось, что сделана она неверно. Королев выслушал меня, а затем позвонил моим начальникам и сказал, что их сотрудник на космодроме высказывает такое мнение. Ему ответили, мол, не соображает или «выпендривается». Потом оказалось, что я прав,