– Могу я вас немного потревожить?
Женщина послушно встала и подошла к одеялу.
И склонила голову. Я немного отодвинул одеяло, чтобы она смогла увидеть то, чего не полагалось видеть детям. Она быстро зашла за одеяло, опустилась рядом с «душем» на колени, осторожно промыла мою кожу перекисью водорода, а затем взялась зашивать рану. Точность ее движений свидетельствовала о том, что либо у нее имелось какое-то медицинское образование, либо ей доводилось заниматься чем-то подобным и раньше.
Закончив, она встала, ожидая, что я велю ей уйти.
Но ощущалось в ней и нечто другое. Стыд. И что-то вроде растущей покорности. Ведь я одержал верх над ее хозяином.
Я указал на кухонную часть моего жилья.
– Там есть еда. Какая вам понравится. Спички лежат на полке над плитой.
Она бросила быстрый взгляд на мои швы.
– Ничего страшного. Роско, когда мы с ним боремся, царапает меня гораздо сильнее.
Натужная усмешка. Она быстро взглянула на меня, затем повернулась и, приподняв край одеяла, вышла. Когда я вышел, уже одетый и впервые за много лет спрыснув себя дезодорантом, она успела поджарить бекон, сделать омлет, сварить кашу, подрумянить несколько тостов и заварить кофейник свежего кофе.
Дети сидели за моим столом, глядя на то, как стынет их еда.
– Давайте ешьте, – сказал я, жестом приглашая к ужину. Их словно выпустили из клеток. Они жадно набросились на угощения. Казалось, они глотали еду, не жуя, и в два счета слопали дюжину яиц, шесть тостов, полбанки желе, почти полфунта бекона и целую кастрюлю каши.
Пока дети ели, мы с женщиной сидели у огня.
– Он вас перевез через границу?
– Да.
– Давно?
Она пожала плечами.
– Лет пять назад.
– У вас есть родственники в Штатах?
– Брат во Флориде. Может быть, кто-то еще.
– Вы хотите повидать их?
Наверное, до последних пяти минут она никогда не задумывалась о таких вещах, ведь чтобы что-то планировать, необходимо иметь свободу.
– Я точно не знаю, где они и как туда добираться. У меня… ничего нет.
– Я могу посадить вас на автобус.
Она умолкла, не решаясь встретиться со мной взглядом.
– У меня нет денег, чтобы расплатиться с вами.
Мы с ней вели как бы два разговора. Один на поверхности – о деньгах. Второй, скрытый, – о том, что она беззащитная женщина с привлекательным телом и что ей нужны деньги. Внимательно изучая выражение ее лица, я невольно задавался вопросом,