Эти слова произвели на толпу поистине магическое действие. В мгновение ока народ, подобно волне, отхлынул от помоста и устремился к заветному павильону, забыв о том, что церемония открытия ярмарки еще только началась… Но тут до любителей бесплатной выпивки вдруг донесся голос… или, скорее крик мэра, пытавшегося любой ценой довести до конца срывающееся торжество:
– А сейчас слово предоставляется Деду Морозу! Он приехал на нашу ярмарку из самой Москвы, где недавно поздравлял с Новым Годом нашего уважаемого президента!
Услышав слова «Дед Мороз» и «президент», толпа резко притормозила и с изумлением уставилась на величественную фигуру, словно по волшебству выросшую у края помоста. Ибо это был не вертлявый заморский Санта-Клаус в кургузом тулупчике, и не пресловутый «дедушка-мороз, борода из ваты» с багровым от постоянных возлияний носом. Нет, то был самый настоящий величественный властелин северных просторов, в роскошной серебристой парчовой одежде, отороченной не искусственным, а натуральным мехом, белым и пушистым, словно свежевыпавший снег. В руке он держал посох, искрящийся разноцветными огнями. И каждый из стоящих возле трибуны в этот миг воочию убедился в том, что многие вещи, в существование которых люди отказываются верить, существуют наперекор их неверию. Ведь сколько им в свое время твердили, будто Дед Мороз – это всего лишь выдумка. Однако сейчас перед ними стоял самый настоящий, живой Дед Мороз.
– Здравствуй, люд честной! – густым басом возгласил Дед Мороз. – Явился я сюда из-за темных лесов, из-за белых снегов, из-за высоких гор, из-за синих рек, чтобы поздравить вас с развеселой ярмаркой…
Его речь лилась плавно и стройно, словно песня. И зачарованные ею, люди слушали, затаив дыхание, как в невозвратном детстве они слушали бабушкины сказки. А когда Дед Мороз замолчал, пожалели о том, что эта сказка все-таки кончилась…
– Ну, а сейчас, – произнес воспрянувший мэр, – я хочу поздравить всех православных с Рождеством! Слава Богу, теперь каждый из нас может открыто, не таясь, сказать о своей вере. И в связи с этим, позвольте мне, товарищи, предоставить слово уважаемому отцу Максиму. Прошу Вас, святой отец… – и он широким жестом указал священнику на микрофон.
Увы, к этому времени несчастный священник уже продрог до костей. Однако несмотря на это, он горел (да что там – полыхал!) праведным гневом на всех этих лицемерных чиновников, жадных колхозников, глупых баб, алчных дельцов, ради собственной прибыли