Выполз Сидоров на белый свет, а вернее, в тёмную ночь, нашёл возле мусорного контейнера выброшенные кем-то рваные ботинки, размера на два больше, и отправился куда глаза глядят. Нет, глаза не глядели, он вообще не видел и не соображал – куда идёт-бредёт.
Глаза не глядели, а ноги, обутые в чужие ботинки сорок пятого размера, несли его куда-то и принесли в монастырь.
Этот монастырь был Сидорову хорошо известен. Они с Катериной изредка поставляли сюда, в порядке благотворительной помощи, залежалый товар, срок годности которого должен был в скором времени закончиться, а иногда – небольшие суммы наличных Сидоров передавал лично в руки настоятеля монастыря, когда сотню баксов, когда баксов пятьсот. На этом Катерина настаивала. Может, какие-то грехи замолить хотела? Кто знает? Сам-то Сидоров в бога не верил, а потому не одобрял Катеринину благотворительность. Но не одобрял молча. Он с Катериной никогда не спорил. Потому что любил.
На стук в ворота вышел монах, лица которого Сидоров не помнил, но сам он монаху был явно известен.
– Алексей Алексеевич? – удивился монах ночному гостю, – Что с вами? Ночью, без шапки?
– Погреться пустите?
– Конечно!
Монах отвёл Сидорова к настоятелю. Тот не спал, молился.
Сидоров всё ему рассказал, ничего не скрыл. О том, что пьёт уже давно и много, и почему пьёт, рассказал, о Катерине и о том, что всё потерял: деньги, работу, дом, веру в любовь, и теперь не знает, что делать и куда идти.
– Иди надо к Богу, – посоветовал настоятель монастыря, – путь к Богу самый правильный, и на пути том понимание, а в конце – истина.
– Не могу я к Богу, не верю я в него. Крещёный, но не верю.
– Думаешь, все церковнослужители и все монахи в Него верят? Нет, не все. Далеко не все. Но хотят верить и по пути веры идут.
– А я не хочу так. Без веры. А веры у меня не может появиться ни в конце, ни в начале пути. Я ведь в советской школе учился, у меня с детства атеизм в мозгах, и ничего другого там поселиться не может. И в институте я не Закон Божий, а исторический материализм изучал. Я книжки читал разные. Про космос. Уверен, что негде там Богу жить. Где там рай? А ад где? Под землёй? Нефть там, под землёй, газ, и прочее дерьмо.
– В Бога не веришь, в Высший Разум поверь.
– В Высший? Я и со своим-то разобраться не могу.
– Разум твой – потёмки.
– Потёмки, – согласился Сидоров.
И ушёл из монастыря, не вняв совету настоятеля. Простокваши попил, отогрелся и снова ушёл в ночь.
Он так и не решил – куда идти. На пути оказалась железнодорожная станция. Остаток ночи Сидоров скоротал на вокзальчике, а утром, когда подкатила первая электричка, вдруг подумал: ведь у него есть дача, и до неё минут двадцать езды. Там есть печка,