Дурман быстро давил на мысли, глаза застилала непроглядная мгла, звуки затихали и становились неразличимы. Ноги подкосились, но Арвен поймала меня и мягко уложила на песок – последнее, что я помню перед тем, как отключился.
Мирные переговоры
Дурман медленно отступал. Одновременно нарастало ощущение неудобства. Мне что-то мешало, и я открыл глаза.
Я находился в маленькой, даже тесной, комнатке с низким потолком и небольшим окошком. Кровать была узкой, но удобной. А возле кровати сидела Арвен и что-то увлечённо записывала в рваный блокнот.
Я себя чувствовал весьма неплохо. Медсестрица вколола мне качественное снотворное, и было непривычно ощущать себя бодрым, выспавшимся, голова не болит, тело не затекло, а в мыслях ясность и порядок. Раны вообще не болели, казалось сном, что мне вспороли спину перед сном. За такое даже хотелось благодарить, но Арвен слишком задела мою гордость, а потому я начал со слов:
– Ты что, вконец охренела?
Девушка подскочила от неожиданности, а то и от испуга, выронила блокнот и отпрыгнула в дальний угол. Я попытался подняться, но что-то удерживало меня на кровати. Я что, привязан?
– Немедленно освободи меня!
Но Арвен не шевелилась, просто замерла с побелевшим лицом и стеклянным взглядом, прижав кулаки к груди.
– Арвен!!!
– Почему ты кричишь на меня? – ожила вдруг она. – Я не сделала тебе ничего плохого! – девушка готова была разрыдаться.
– Выпусти меня немедленно!
– Можно же быть хоть немного благодарным? – сказала медсестра.
Я глубоко выдохнул. Сколько раз нужно долбить, прежде чем она поймёт?
– Я тебя об этом просил? Нет! Может, хватит без разрешения лезть к людям, и ко мне в том числе, со своей помощью? Развяжи меня!
Арвен вдруг изменилась в лице, гневно посмотрела на меня, а затем, обиженно задрав нос, направилась прочь из комнаты.
– Арвен! Ар… – я недоговорил. Она громко хлопнула дверью, оставив меня одного. – Твою мать! – выдохнул я и расслабился. А чего напрягаться-то?
Я попытался оценить, насколько крепко связан. Для этого подёргал руками и ногами, поворочался на месте. Скорее всего, связан единой верёвкой, которая опоясывала меня вдоль всего тела через каждые десять – двадцать сантиметров. Кисти вдеты в тесные петли без узлов, а верёвка проходит под телом, не давая возможности поднять руки. Ноги тоже в безузловых петлях. Иначе говоря, достаточно освободить хотя бы один пояс пут, и вся связка ослабнет. Дальше и ребёнок сможет выбраться.
Я начал поворачиваться на бок, верёвки больно врезались в тело, всё больше стесняя движения. Казалось, что возвращалась боль в старые раны. По фигу. Стерплю. Ничего страшного.
С большим трудом я принял позу лёжа идущего человека. Начал сгибаться, группироваться, пытаясь провести голову под верхним арканом, который упорно держался на шее. Наконец он перескочил на подбородок, протащился по щеке, с большим трудом перелез через ухо и сполз