– Да, да, конечно, конечно! – закивал Хахарнов. – Садитесь, Андрей Васильевич! Едем, едем!
Когда они вышли за калитку и направились к машине, сзади послышался голос Ольги:
– Андрей, а ужин?!
– Оль, извини! Тут такое, что мне уже не до ужина! – садясь в машину, тягостно выдохнул Березинцев.
– Да, пропади она пропадом, эта твоя дурацкая работа! – выпалила Ольга, хлопнув дверью.
…Хахарнов жил на другом конце села, который у даниловцев именовался «Шанхаем». Такое название в российских деревнях с некоторых пор, начали давать тем околоткам, где селились, в основном, приезжие типа «оторви да выбрось», и народ в них менялся достаточно часто. Березинцев с Хахарновым подъехали к калитке кирпичного дома, огороженного дощатым забором, когда на небе уже догорала вечерняя заря. Войдя в добротную времянку, недавно возведённую из серых строительных блоков, Руслан включил свет и достал из холодильника синий пластмассовый таз. Лишь взглянув на его содержимое, Андрей едва не выразился нелитературным сапожным слогом.
«Вот так «сюрприз»! Вот это картина Крылова «Лебедь раков щучит»! – рассматривая внутренние «запчасти» мелкого жвачного с явными признаками чрезвычайно опасной патологии, мысленно оценил он увиденное. – Вот, свалилось «счастье» на мою голову!..»
Интуиция подсказывала, что общая картина изменений этих «запчастей» более чем подозрительно напоминает очень зловредную и опасную хворобу, именуемую сибирской язвой. Но, при этом, Березинцев понимал, что этого даже теоретически быть никак не могло. Ещё бы! Он со своими помощницами, не реже, чем два раза в год, всю живность в деревне тотально и прививал, и допрививал… В душе Андрея вдруг промелькнула какая-то сумасшедшая надежда: а вдруг, насчёт сибирки он, всё же, ошибается? Вдруг, всполошился совершенно зря, и что-то другое (например, отравление) принял за эту болезнь? Но… Болячки на руках Руслана и, более чем нездоровый вид овечьих внутренностей, говорил всё о том же: дело – дрянь! Надо готовиться к граду шишек разного калибра и фасона на свою голову.
Надев резиновые перчатки, Андрей более детально осмотрел содержимое таза, ворочая внутренности и так, и эдак. В глаза бросалась вздутая, на разрезе – почти чёрная селезёнка. Да-а-а… Это уже почти стопроцентный, однозначный признак, подтверждающий безрадостный факт вероятности сибирской язвы.
* * *
Нелирическое отступление о смертельной болезни, больше известной под географическим псевдонимом.
Строго говоря, к Сибири т.н. «сибирская язва» отношение имеет точно такое же, как морская свинка – к мореплаванию. С таким же успехом, эту заразу можно было бы назвать, например, «техасской», или, там, «австралийской» – думаете, кенгуру её не сможет подхватить? По-настоящему, на латыни, эта микробная сквернотина