Психотомия. Текелински

в аморфное тело с отсутствием всяких ориентиров. И истина, как нечто сверх стабильное, стоическое и монолитное, перестаёт существовать в плагинах космоса нашего разума. И в силу стремящейся к общему равновесию природы, возникают такие якоря, колосья, и платформы удержания, как религиозные системы, с теологическими консолями убеждённости, для которых не может существовать никаких подозрений, сомнений и противоречий. Искусственно создаётся некий «буй в океане», некий «атолл», или оазис, в котором всё расставляется на свои места, и определяется общий порядок мировоззрения, выход за который – заказывается, с помощью «колючей проволоки страха». Да, любовь здесь выставляется на первое место. Но любовь, замешанная на страхе и подобострастии, имеет малую ценность. И тот колос одержимости, что необходимо вырастает на этой почве, создаёт искусственный порядок в наших головах, подводя под него и весь внешний бушующий мир. Наше историческое стремление подчинить мир себе, подогнать под собственные лекала, получить абсолютную власть над ним, никогда не увенчается успехом. Но, тем не менее, мы никогда не откажемся от этого соблазна. И пока мы существуем, и пока существует этот мир, нам суждено идти по этому пути.

      Без барьеров для ума, не существует разумности. Всякий порядок определяется лишением свободы. Жизнь – не возможна без границ и ограничений. Судьба мира и жизни заключена в «резервациях», в самом широком смысле слова. Но креативность, присущая всякой жизненности, всегда и всюду стремится нарушать порядок, ломать препятствия и преодолевать ограничения. И выходя на эту стезю, ни один живущий не в силах попасть в область полной свободы, ибо таковая возможна – только в смерти. Только за пределами жизни, а значит и за пределами этого мира, возможна такая вот, полная свобода. Только в царстве смерти, царстве абсолютного хаоса, где не существует порядок, где невозможны ориентиры, где нет движения, ибо нет пространства и времени, возможна абсолютная свобода. Там нет мысли, нет сознания, нет оценки, а значит, и нет барьеров, нет ограничений. И всё и вся находится в полном хаосе инертной стоической вечности, в забвении и безвременье, – в Великой стезе пустоты запределья!

      Словно материальный мир, балансирующий между гравитацией и антигравитацией, между центробежными и центростремительными силами, наша разумность, со всеми её психологическими и психоделическими аспектами, всегда находится на натянутом канате между пропастями. Всегда балансирует между свободой и ограничением, между противно направленными пантемидами бытия, – материализуясь, активируясь в точке, где сталкивается прошлое и будущее его бытия. И одномоментно, как симбиоз, так и невозможность их слияния, определяется жизнью, которая и есть собственно та «точка водораздела», в которой разряженное поле бытия, не позволяет ни заглянуть в себя, ни определить своё естество, ни идентифицировать свою материальность и объективность. И только перспективы прошлого и будущего, словно