Под водой было темно и глухо. Он сразу же поплыл вниз, дальше и дальше, удивляясь, как же здесь глубоко, а потом – ударился лицом о что-то мягкое и скользкое. Протянув руки, нащупал перед собой сапог на едва шевелящейся ноге и, вцепившись в нее, рванулся к воздуху. Тут же ногу в сапоге рвануло обратно – Цапа пыталась уйти вглубь, но ей, видимо, тяжело было тащить сразу двоих. Семен стал водить руками из стороны в сторону, стараясь подтягивать ногу девушки к своей груди, а затем резко распрямляться, отвоевывая у Цапы сантиметр за сантиметром. Наконец его ноги в носках заскользили по мягкому илу. Лицо Семена на мгновение вынырнуло на поверхность, и он, жадно вдохнув, стал тянуть Марину к берегу. Из воды показался сапог, из которого хлынула грязная вода, затем и вся нога Марины целиком. Семен хрипел и рычал, его мышцы напряглись, шея пошла венами. В этот момент он уже не думал – а только тащил. Зацепившись ногтями за траву, сжав зубы и выпучив глаза, весь перемазанный в тине, он выполз на берег. Повернувшись к пруду, ухватился обеими руками за Маринины ноги – и потащил к себе, надрывая спину. Над тиной появилась спина, затем и плечи, но голова Марины все еще оставалась под водой. Затем на поверхность, медленно и тяжело, выплыла Цапа. Видимо, ей удалось за что-то уцепиться ногами, потому что дальше вытащить Марину не получалось – она повисла между ними, хрипящими и грязными, ненавидящими друг друга и не желающими расцеплять пальцы.
– Сука. – Семен понял, что Марина умирает, прямо сейчас, в этот момент захлебывается вонючей водой, и он, перебирая руками по уже дрожащему в судорогах телу, пополз к Цапе. – Не хочешь по-хорошему, да, тварь? – Он дотянулся рукой до безвольного плеча Марины и, уцепившись за него, вновь зашел в воду. – Думаешь, я тогда шутки шутил? Думаешь, я, сука, шучу с тобой? – Он почти лег на спину Марине и, подтянувшись на руках, заглянул в круглые белесые глаза чудовища, нависшего над девушкой. – Помнишь, что я тебе обещал?
Цапа оскалилась, раззявив пасть и показав перепачканные в тине зубы.
Семен резко, почти прыжком, подался вперед, схватился за Цапины руки, показавшиеся над водой, и, подтянув ее к себе так, чтобы их лица оказались совсем рядом, вцепился зубами ей в нос, а затем стал рвать и жевать, захлебываясь слюной и кровью, выплеснувшейся ему в рот. Цапа завизжала и, отпустив девушку, попыталась оттолкнуть Семена, но тот крепко вцепился в ее запястья и лишь мотал головой, словно пес, чувствуя, как надрываются от нечеловеческого усилия мышцы его шеи. Все человеческое, разумное и рациональное в нем исчезло, а из глубин сознания выплыло что-то древнее, сильное и безгранично яростное, заставляющее рвать и кусать, хрипеть и давить, и с помощью зубов отвоевать жизнь у тварей, чьи глаза светятся в темноте нечеловеческой злобой. Старухины запястья щелкнули под руками Семена, выламываясь в обратную сторону, и он, распрямляя спину, на одних зубах вытянул визжащую тварь из болота, продолжая вгрызаться в ее нос, а затем рванул головой в сторону, чувствуя, как горькая плоть лопается и разламывается под его зубами.