Действительность. Том 1. Текелински

и «неживое», как некие воззренческие дефиденты, выставляемые друг против друга, в детерминантном смысле, являются такими же противопоставлениями, порождёнными нашим разумом, как, например, верх и низ в пространстве, или прошлое и будущее во времени. Эти парадигмы, так же не существуют в природе, они порождения нашего представления, нашего паралогического проблемного в своей сокровенной сути, парадоксального мышления. Качественные апперцепции и следующие за ними дефиниции, порождаемые пространственно-временным континуумом, неким синтезом времени и пространства, дают нам качественные его определения и оценки. И вся наша уверенность в противоположении живого и неживого в своём Абсолюте, есть лишь синтетическое представление нашего разума о мире, – отражение в его расколотом надвое, разумении. «Живое» и «неживое», как некие отдельные самосущностные качественные субстанциональности, сами по себе, конечно же – не существуют. Так же, как не существует самих по себе верха и низа, как не существует самого по себе прошлого и будущего в самом сакральном смысле трансцендентальных осмыслений. Их идеальная достоверность существует лишь в отражение развёрнутых по разным сторонам мира, зеркал «бинокулярного воззрения нашего трансцендентного разума».

      Как только в нашем, существующем здесь и сейчас разуме, (существующем здесь и сейчас только для себя), начинается работа синтеза, происходит необходимое деление мира по всем возможным плоскостям и во всех возможных перспективах. Отражение в разуме, делящим мир своим ноуменом на две стороны, порождает двумерность бытия, дуализм его осмысления. При котором необходимо возникает парадокс, как некий основополагающий принцип, определяющий и привносящий во все возможные перспективы нашей действительности, свою метасферу.

      Наш ноумен, прокатываясь в виде «взрывающейся и коллапсирующей чёрной дыры», по ухабам безвременного и безпространственного мира, создаёт тем самым, время и его течение. И с помощью памяти, в её разнолинейных аспектах делит его на части, выделяя в нём прошлое и будущее. Создаёт отчерченности и законченности, выстраивая в нём все что, так или иначе, относится к пространственному. Делит его на наполненное и ненаполненное, верх и низ, далёкое и близкое, хаотичное и упорядоченное, на жидкое и твёрдое, грубое и тонкое, инертное и агрессивное, и т. д. И, в конце концов, на «живое» и «неживое», исходя из собственной внутренней формодинамики. Впрочем, как и на все остальные внутренние и внешние противоречия, как феноменального и эмпирического, так и трансцендентального и метафизического опыта. И затем целокупируя всё это в себе, выстраивает собственную «фантасмогорию», нечто целокупно-феноменальное – мир действительности.

      Наш необузданный разум по большому счёту занят только тем, что без конца строит условные границы, и затем охраняет их, как жизненно важные объекты. Как бы эти границы не утончались, они не могут