— Здравствуйте, госпожа Леманн. Надеюсь, вы недолго меня ждали, – он пожал руку.
— Майкл, ты специально ничего мне не сказал? – вмешалась мать. – Что скрываешь?
Юноша поднял глаза к небу:
— Я был занят и забыл предупредить. Прекрати воображать заговоры каждый раз.
Мать испепелила его взглядом.
— Я не думал, что тебе прямо сейчас надо идти, – стал оправдываться он.
Госпожа Уоллас, кажется, не совсем ему поверила, но сын не смутился.
— Ну ладно! – хозяйка обернулась на Лорелей. – Приятно было познакомиться с адвокатом моего сына. Мне жаль, что не пришла на заседание суда, но на следующее приду обязательно. А теперь мне надо идти: у меня дела, как вы только что поняли, – сказала она и попрощалась.
Лорелей снова уселась на диван, а Майкл взял мягкой стул и сел напротив.
— Прошу прощения. У моей матери свои причуды.
— Я предпочла бы побеседовать и с госпожой Уоллас тоже, по-моему, я говорила.
Майкл скрестил руки на груди и закинул ногу на ногу:
— Маму лучше не посвящать в этот разговор.
Лорелей нахмурилась:
— А почему?
— Видите ли, она очень непреклонна в своих убеждениях, у неё ярко выраженное чувство нравственности или того, что она под этим подразумевает. Скажем откровенно: она немножко ханжа. По её мнению, Петер – бездельник, только проблемы и умеет создавать.
— В самом деле?
— Конечно, всё зависит от того, что ожидает мать от собственного сына: моя мать всегда требовала от нас слишком многого. Но должен признаться, что на этот раз Петер поистине большую проблему создал, непосильную для себя самого… и для нас.
— А у вас какие отношения с братом?
— Ну, в детстве Петер вёл себя так, будто это именно я лишаю его материнской заботы, и в отместку щипал меня, чтобы я плачем выводил маму из себя; или втихаря выпивал молоко у меня из бутылочки с соской, которую мама совала мне в руку, когда я подрос и мог держать бутылочку сам. Случалось, когда Петер был мальчишкой, он что-нибудь разбивал и пытался свалить на меня, чтобы мать отругала.
— Все эти поступки встречаются в каждой семье: старший брат очень ревнует к младшему из боязни, что родители будут любить малыша больше, чем его.
— Да, верно, но у Петера это доходило до крайностей. Но хоть он и мытарил меня, всё же был моим кумиром. Я старался подражать ему во всём: в одежде, в стрижке, в том, как он обходился с девчонками…
Майкл замолчал, задумался, потом тряхнул головой и улыбнулся.
— Уж он-то по части девушек был мастак: вёл себя так, что брал не только наружностью, а красота – уже козырь! Но пытаться стать таким же как брат мне не помогало. Из-за девчонок я завидовал ему и со временем затаил обиду. В школе в виде реванша я старался стать лучшим учеником в классе, одолел нежелание учиться и открыл, что мне легко удаётся получать высокие оценки, а до этого учился на троечки. Я добился своего: меня родители хвалили, а Петера принижали за посредственную успеваемость.