Мимо нее проплывали мыслеобразы, серебристые рыбки.
– Высокая темноволосая женщина стоит на балконе и смотрит вдаль. Чайки, пронзительно крича, вьются над прибрежными скалами. На женщине платье изумрудного цвета, она красива, как все небесные дети, и еще она очень несчастна. Ее губы шепчут чье-то имя, а рука невольно приподнимается, словно желая схватить маленький фрегат, идущий прямым курсом на закат, и вернуть домой – туда, где Великий Шторм не будет ему угрозой. Она думает, что рядом никого нет, и лишь поэтому позволяет себе плакать.~
– В ослепительно синеющей дали – тонкая, как лезвие бритвы, граница между двумя безднами. Руки онемели от напряжения и вот-вот упустят спасительное, но предательски скользкое бревно. Над водной гладью парят призраки – прозрачные руки тянутся, так и норовят схватить, утащить за собой. Беззвучно шевелятся тонкие губы: разве ты не настрадался вдосталь? Разве не просил всех богов, своих и чужих, о встрече с нами? Так вот мы, здесь. Просто протяни руку – и все закончится.~
– Площадь, заполненная людьми. Их много – не протолкнуться. Совсем рядом мальчишка-оборванец вытаскивает кошелек из кармана какого-то толстяка, не волнуясь о том, что его заметят, – все взгляды прикованы к возвышению в центре площади. Кажется, там произошло что-то страшное.~
Внезапно Эсме ощутила сильную тревогу. Она огляделась по сторонам: бледно-лиловое полотно магусовской сердце-сути было уже почти целым, и теперь целительница находилась внутри огромного цветка, чьи лепестки пронизывала едва заметная паутина линий, напоминавших сосуды, заполненные золотистой кровью. Эти линии на глазах утолщались, наливаясь силой, и присутствие наблюдателя, непонятной лишней души, становилось все ощутимее.
Тревога сменилась смертельной усталостью. В реальном мире Эсме уронила руки и застыла; здесь же она просто бросила недоделанную работу, ослепла и оглохла, свернулась в тугой узел, плотный сгусток чувств, воспоминаний и всего того, что делает человека человеком. Она знала, что сейчас произойдет. Крылан решит, что момент настал, и напоит ее «смолой». Черное зелье вышибет все преграды на пути мощного потока, освобождать который без нужды равносильно самоубийству. Львиная доля ее жизненной энергии перейдет к этому чужаку, к вероломному потомку пришельцев со звезд, который и так мог бы прожить по крайней мере в пять раз дольше обычного человека. После такого нужно несколько месяцев, чтобы восстановиться, но ей и на это рассчитывать не стоит.
Пробудиловка, «кровь мерра» и теперь – «смола».
Это конец.
«Я бы так не сказал».
Эсме вздрогнула, и во тьме перед ее целительским взором опять возник бледно-лиловый цветок, который теперь казался больше прежнего и как будто светился изнутри. Она еще ни разу не разговаривала с кем-то из своих пациентов в сердце-сути, хотя знала, что такое возможно. Тот, кого она исцелила, обладал очень сильной волей, раз сумел не просто почувствовать ее, а заговорить с ней.
«Твое