Для поездки этой нет.
Двадцать пять лет спустя
Не в кашемировом пальто,
Но в новой курточке зато —
Лечу по Старопанскому,
Как пробка от шампанского.
«Плюс – картошечка с лучком…»
Плюс – картошечка с лучком,
Минус – водка в чайной чашке.
Хорошо пить из рюмашки
И уметь вязать крючком.
Жил на свете крокодил,
Слезы крокодильи пряча.
Самовары впрок лудил.
На судьбу свою батрача.
Как обычно, снег с дождем
С ноября и до апреля.
Отдавать в конце недели
Надо взятое в наем.
Минус – жизнь всегда одна.
Плюс – страничку по абзацам
Нараспев читает цаца
С чашкой красного вина.
Молитва
И в преклонных летах,
Дай бог, в общих чертах —
Видеть и понимать не устану.
Дотяну, доживу.
Может быть, наяву
Дочку сына застану.
«Созрел, конечно, абрикос…»
Созрел, конечно, абрикос
Опять за морем синим.
Там в небесах полно стрекоз,
Тут – на окошках иней.
Смотрю, как в детстве, сквозь стекло
В оттаявший квадрат.
А в том, что время истекло,
Стекольщик виноват.
«По переулку Старопанскому…»
По переулку Старопанскому
Я шёл с бутылкою шампанского.
Без дамы сердца, но зато
В хорошее одет пальто.
В пальто из кашемира,
Чтобы не мёрзла лира.
«Там – магистраль. А тут – узкоколейка…»
Там – магистраль. А тут – узкоколейка.
Качается вагон. Пьёт пиво пассажир.
От сквозняка спасает телогрейка,
Немаркая, как близлежащий мир.
За стёклами плацкарты дождь осенний,
Платформы, крупноблочные дома.
Жизнь коротка на душу населенья,
Но сводит протяжённостью с ума.
Ветеранский блюз
На вешалке китель,
Учётное дело на полке.
Уже не участник, а зритель,
В спектакле не видящий толку.
Уже не ведущий, и даже
Никем не ведомый.
С таким выдающимся стажем —
По будням дням дома.
На плечиках китель,
В архиве учётное дело.
На фото тех лет посмотрите,
На черное с белым.
Прохладный мотив
Там станет легче. Там, на небесах,
Не надо будет думать о часах
На ремешке, о свитерке турецком
Без рукавов и ворота. Но там
Не будет стекол и оконных рам,
И даже скорлупы орехов грецких.
«Никакой я не ученый…»
Никакой я не ученый,
И, отнюдь, не увлеченный.
Просто верченый, крученый