вряд ли хватило бы добраться даже до Урала). Около 20 октября Джугашвили получил предложение одного из товарищей «переселиться в Питер» с обещанием, что «деньги на дорогу будут». 21 октября он получил посылку, вероятно, с теплой одеждой. В конце октября и в ноябре Сталин отправил несколько писем в Питер с просьбой прислать денег. Все эти письма перлюстрировали жандармы. Так, в конце ноября Коба писал Малиновскому: «Здравствуй, друг. Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но… деньги, нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии… У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да и не только к тебе, – и к Петровскому, и к Бадаеву (большевики-думцы. –
Б. С.). Моя просьба состоит в том, что если у социал-демократической фракции до сих пор остается «Фонд репрессированных», пусть она, фракция, или бюро фракции выдаст мне единственную помощь хотя бы в рублей 60». Сталин просил обратиться к Чхеидзе – и как к земляку, и как к председателю социал-демократической фракции. Интересовался, можно ли будет получить гонорар за свои статьи по национальному вопросу. И сетовал: «Околеть здесь, не написав даже одного письма тебе, – не хочется… Неужели мне суждено здесь прозябать четыре года?» Сталин также отметил в письме Малиновскому, что «за все свое пребывание в Туруханской ссылке получил всего 44 рубля из-за границы и 25 рублей от Петровского. Больше я ничего не получал». Аналогичные письма шли Зиновьеву в Краков. Жаловался на кашель, долги, на то, что в кредит не отпускают. Деньги нужны были для побега, а сетованья на кашель и безденежье должны были обмануть жандармов. Тем временем в конце ноября в Монастырское пришли цековские 100 рублей, но на имя Свердлова, а не Сталина. Однако предназначалась эта сумма обоим ссыльным.
Полиция была прекрасно в курсе всех движений денежных средств для туруханских сидельцев. 29 января 1914 года директор Департамента полиции С.П. Белецкий известил Красноярск, что в дополнение к 100 рублям Сталину и Свердлову послано для побега еще 50 рублей. 30 января на имя Джугашвили пришли сразу три перевода в 85 рублей. Принимая это во внимание, туруханский пристав И.И. Кибиров лишил его казенного пособия по 20 июля включительно, что сразу уменьшило сумму, которую можно было заначить для путешествия по Енисею. Вскоре Сталин получил еще один перевод на 50 рублей. Но побег возможен был только летом, когда открывалась навигация по Енисею, а власти были прекрасно в курсе планов ссыльнопоселенцев. 24 февраля 1914 года секретный сотрудник Енисейского розыскного пункта «Кирсанов» информировал начальство: «Гласно-поднадзорные
