Продолжая своё повествование, Маджет добавил, что имела место афера со страховкой и Питезель являлся активным и притом добровольным её участником. Бенджамин должен был застраховать свою жизнь, а потом исчезнуть, вместо него был использован труп бродяги, полученный Маджетом из Нью-Йорка от друга-анатома. Арестованный уверял, что докажет свои слова, назовёт врача, предоставившего ничейный труп, и предъявит накладную на перевозку гроба по железной дороге из Нью-Йорка в Филадельфию, дескать, все документы у него сохранены и он всем всё объяснит! Что же касается Бена Питезеля, то беспокоиться о его судьбе не надо – в настоящее время он находится в Южной Америке вместе с сыном и двумя дочерями. Маджет, по его собственным словам, остался в Соединенных Штатах, чтобы закончить денежные дела, ну и поскольку они уже успешно закончены, то он решил купить билет на пароход в Европу.
Подумав ещё немного, арестант добавил, что из денег, полученных по доверенности по договору страхования жизни Питезеля, он переправил 1 тыс.$ жене последнего.
Около полудня 23 ноября 1894 г. Германн Маджет был доставлен в Филадельфию. Выйдя из поезда, он попал в руки встречавших его полицейских в штатском, рядом с ними находился адвокат Гарри Хоукинс (Harry Hawkins), которого Маджет нанял накануне по телеграфу. После того, как адвокат представился, Маджет воскликнул: «Как я рад вас видеть! Не верьте ни единому слову, якобы сказанному мною в Бостоне!»
Эта фраза поразила всех, слышавших Маджета. В Филадельфии ещё никто не знал о сути признаний, сделанных Маджетом помощнику суперинтенданта Хэнсому, но то, что арестованный с лёгкостью отперся ото всего, сказанного прежде, наводило на очень неприятные размышления.
Впоследствии Маджет-Холмс будет проделывать этот фокус, быстро ставший тривиальным, неоднократно.
На первом этапе расследования большую ценность представила информация о прошлом Германна Маджета. Сразу надо оговориться, что хотя для установления подлинных обстоятельств его жизни были приложены большие усилия, очень многое из прошлого этого человека так и осталось не проясненным. Сам же Маджет сделал всё возможное для того, чтобы максимально скрыть любые детали, способные пролить свет как на свои действия, так и саму личность. Здесь необходимо отметить уникальную лживость этого человека. Мифотворчество вообще характерно для преступников, но то, как лгал Маджет, какие масштабы принимало его враньё, заставляет говорить о прямо-таки феноменальной, патологической и иррациональной лживости. Враньё этого человека зачастую не влекло за собой даже мизерной выгоды, не имело обоснованной логики и, очевидно, являлось самоцелью. Если Маджет и говорил правду, то только для того, чтобы достовернее сделать последующую ложь. В дальнейшем мы увидим, что он дошёл даже до того, что объявил убитыми тех людей, которые на самом деле были живы.
Эта необычная черта поведения