Бытует мнение, что смерть нужно встречать с широко раскрытыми глазами. Смело смотреть ей в лицо, а еще лучше – громко хохотать. Если это правда, то я абсолютный трус. Не в силах выдержать напряжения момента, я зажмурился так крепко, будто это могло защитить мое лицо от пули. Еще говорят, что перед внутренним взором проносится прожитая жизнь. Правда, я ощущал лишь сожаление об упущенных возможностях и собственной бездарной кончине. Прошла секунда, другая, но выстрела так не последовало. Вместо автоматной очереди раздалось… чавканье?
Осторожно приоткрыв глаза, я тут же пожалел о своем решении. Вместо полицейского надо мной нависло странное существо, больше всего напоминающее огромную уродливую жабу ярко-красного цвета. Хотя я сильно сомневаюсь, что в мире найдется биолог, способный классифицировать подобное существо. Каждая часть монстра казалась нереальной: яркая пупырчатая кожа, мерзкие наросты на истекающих слизью мускулах, выступающие клыки хищника в маленькой пасти, мощные когти на передних лапах, толстые волосатые икры, заканчивающиеся раздвоенными копытами. Невозможно было зацепиться за конкретную деталь и выяснить, что это за тварь. Разбрызгивая свежую кровь, существо пожирало нечто овальное, торопливо проталкивая куски в узкую пасть. Судя по разорванной груди полицейского, валявшегося рядом, это было человеческое сердце.
– Гхар-храх, харх, – в пронзительных злобных хрипах я не сразу опознал смех.
Смерть от пули уже не казалась мне плохим окончанием жизни. По крайней мере, это быстро и практически безболезненно. Неизвестно, как поступит инфернальное существо с набухшими от силы мускулами, но заживо разорвать меня на части не составит для него труда. Взглянув на асфальт, я заметил смятый под копытом синий шлепанец. Между рогов сохранилась жиденькая прядь седых волос. Больше ничего не выдавало в нем человека, но я рискнул предположить:
– Бродяга?
– Грх? – Тварь прекратила жевать и уставилась на меня. Ярко-желтые зрачки сузились, и в них промелькнуло узнавание.
– Чувствую, грум, жажду и огонь в кишках, агрх, вещи, люди, все, грархар, ломается в руках. – Деформированная челюсть двигалась медленно, выдавая слова вперемешку со странными булькающими звуками.
Стоит признать, Черный человек умеет радикально решать вопросы. Какие бы проблемы не волновали бродягу раньше, сейчас от них осталась лишь бледная тень.
– Чем займешься? – мой голос слегка дрогнул.
– Раздам, грах, старые долги. – Пасть сложилась в подобие улыбки. Не завидую тем, кто его обидел.
Тяжело переваливаясь, чудище побежало прочь. На мокром асфальте остались небольшие вмятины в форме копыт, быстро превратившиеся в лужи. Должно быть, старик теперь весил несколько тонн. Интересно, леденец на всех так влияет, или бродяга особенный? Хорошо, что я не решился съесть конфету сам.
Подняться на ноги удалось только с третьей попытки. Руки, скованные за спиной, не слишком помогали удерживать равновесие. Однако глупо