Корове выпустили кровь, погрузили ее в фургон, и пэр отправился с ней на бойню. Он вернулся, как раз когда мы кончили проверку.
– Ну как? – спросил я. – Тушу приняли?
Он помялся.
– Нет… нет, старина, – сказал он удрученно. – Боюсь, что нет.
– Но почему? Инспектор забраковал тушу?
– Ну-у… собственно, до инспектора я не добрался… Поговорил с разрубщиком.
– И что он сказал?
– Всего три слова, Хэрриот.
– Три слова?
– Да… «А пошел ты!»
– Ах так! – Я кивнул.
Представить себе эту сцену труда не составляло. Дюжий разрубщик смерил взглядом щуплого коротышку и решил, что не стоит отвлекаться ради какого-то оборванца с фермы.
– Не огорчайтесь, сэр, – сказал я. – Попытка не пытка.
– Верно… верно, старина. – Он уронил несколько спичек, расстроенно перебирая свои курительные принадлежности.
Открыв дверцу машины, я вспомнил про пропамидин.
– Не забудьте заехать за мазью.
– Ах черт! Ну конечно! Заеду после обеда. Я очень полагаюсь на этот пром… пра… Чарли, сто тысяч чертей, как его там?
Чарли гордо выпрямился.
– Пропопамид, милорд.
– А, да, пропопамид! – Маленький маркиз засмеялся. К нему вернулось обычное солнечное настроение. – Молодчина, Чарли! Вы подлинное чудо!
– Благодарю вас, милорд. – И Чарли погнал коров назад на луг. Его лицо сияло самодовольством эксперта.
Странная вещь! Стоит съездить к клиенту по одной причине, и обязательно вскоре встретишься с ним совсем по другой. Не прошло и недели и железная хватка зимы ни на йоту не ослабела, как телефон на тумбочке затрезвонил у меня над ухом.
После того как мое сердце, по обыкновению, оборвалось – что, по-моему, ничего хорошего ветеринарам не сулит, – я спросонья выпростал из-под одеяла руку.
– Да? – буркнул я.
– Хэрриот… Послушайте, Хэрриот… Это вы, Хэрриот? – Голос просто содрогался от напряжения.
– Да, он самый, лорд Халтон.
– Чудесно… чудесно… черт возьми, приношу свои извинения, чертовски неприятно будить вас вот так… но тут творится что-то дьявольски странное. – Послышалось легкое постукивание: видимо, возле трубки падали спички.
– Неужели? – Я зевнул, и мои глаза непроизвольно сомкнулись. – Но в чем это конкретно выражается?
– Ну, я сидел с моей лучшей свиноматкой. Она опоросилась и принесла двенадцать хороших поросяток, но вот только что-то очень странное…
– В каком смысле?
– Трудно описать словами, старина… но вы знаете… ну, эта… это… э… нижнее отверстие… из него свисает чертовски длинная красная штука.
Глаза у меня вытаращились, рот раскрылся в беззвучном крике. Выпадение матки. У коровы – тяжелый труд, у овцы – приятная разминка, у свиньи – вообще не поддастся.
– Длинная красная… Когда?.. Как?.. – бессмысленно бормотал я, заранее зная ответы.
– Просто взяла да и выскочила,