Лидия Сергеевна все время убегала вперед, погруженная в какие-то мысли, потом останавливалась и ждала. Петр Иванович же, напротив, сильно отставал, но старательно вышагивал, улыбаясь и деловито кряхтя, несмотря на то что ходьба доставляла боль, что тело его ныло и мешало ему. Андрей с Маришей знали об этих болях, и не торопили Петра Ивановича, подстраиваясь под его шаг. Было бы очень жалко оставлять виновника торжества плетущимся в одиночестве где-то позади.
– Ну как, справляешься? Не устал? – заботливо спрашивал Андрей, обнимая отца за плечо. Петр Иванович с готовностью обнимал Андрея за талию.
– Нет, знаешь, как-то даже разгулялся, – говорил он. – Сначала спину тянуло, а теперь прошло. Такое ощущение, что вообще не болит.
– Надо чаще выбираться. Тебе полезно гулять. А то, наверное, вообще из дому не выходишь, а?
– Да, давно не освежал видов. Надо восстанавливать традиции. А то как-то только из окна машины, да и то от дома до работы и обратно.
– Кстати о традиции – зайдем в то кафе?
– Давай, почему нет.
В детстве Андрей довольно часто гулял с родителями по центру города, и каждый раз прогулка завершалась в каком-нибудь кафе – без этого приятного апофеоза никуда. В последние годы, когда Андрей с Маришей приезжали в гости, прогулки снова заняли прочное место в их общем расписании. Им давно уже приглянулась одна кофейня, и, заканчивая очередную прогулку, они как бы невзначай, случайно, интуитивно оказывались поблизости от нее. Сегодняшний день не стал исключением. Они по привычке поднялись на второй этаж и, усевшись за столик, принялись перелистывать меню. Андрей всегда пил американо, черный и горький, без каких-либо добавок; Мариша любила латте и мороженое, Лидия Сергеевна неизменно брала штрудель – нечто более изысканное, нежели обычный кусок торта или пирожное; Петр Иванович брал то, на что ложился глаз. Они были немногословны. Разговор не имел значения, достаточно было видеть сидящие друг напротив друга довольные родные лица. Когда они закончили, Петр Иванович