Что тут началось! Благотворители, гости, репортеры всколыхнулись, словно, как на миг показалось Микаэлю, воды океана во время бури, и он был один в эпицентре шторма, растерянный, уличенный в преступлении против всего человечества.
Перед глазами Микаэля все поплыло, он уже мало что соображал, когда перед ним появилась Элина. Она сжала его руку, а из ее глаз текли слезы.
– Скажи же что-нибудь! Не молчи! Защити себя! – а он все молчал.
– Ну же, Микаэль! Ты не один, я с тобой, слышишь! Говори!
Микаэль вышел из парализовавшего его ступора, выхватил из рук журналистки микрофон и, глядя на нее с презрением, сказал первое, что пришло ему в голову:
– Льву наплевать на то, что думает о нем овца! – затем стал обвинять ее в мошенничестве и подтасовке фактов, а также в желании таким образом себя пропиарить с целью продвижения по карьерной лестнице.
Выхватывая у журналистки микрофон, Микаэль нечаянно задел им ее лицо. Сквозь толпу уже пробирался «защитник» журналистки – ее напарник. Подскочив к Микаэлю, он сшиб его с ног со словами:
– Ты еще женщин бьешь!
И действительно, из носа журналистки уже текла кровь.
Микаэль ударился головой о ножку рояля и в первый раз в жизни понял, что выражение «искры из глаз посыпались» – не пустое выражение.
Тем временем журналистка, придерживая нос, завладела микрофоном и отпарировала Микаэлю:
– Дефицит львов – не повод ценить шакалов! Вы – шакалы. Вы гробите невинных детей!
Вскочив и не обращая внимания на вспышки фотоаппаратов и направленные на него камеры, Микаэль нокаутировал напавшего на него журналиста и, уже не владея собой, как кошку взял за шиворот ретивую журналистку и спустил ее со сцены. Тем временем от удара пришел в себя ее коллега и снова бросился на Микаэля. Последнее, что смог уразуметь Микаэль – это то, что других членов правления фондом в зале уже не было.
Этот холод, каким каждый раз обдавала его мачеха, снова его пронизывал. Микаэль молчал, но во всем его существе ей чудился немой укор в смерти его отца. Мать и сын, Лора и Эдуард, на похоронах стояли рядом, в них Микаэль не чувствовал ни тени скорби по мужу и отчиму, они словно смотрели на это трагическое событие как на очередную,