Максимилиановскую лечебницу, по выражению Путилина, перевели на осадное положение. В палате Добровольского постоянно дежурил полицейский. В одиннадцать утра Сабуров начал нарочито зевать.
– Езжай домой и поспи, – велел Путилин, – встретимся в три. Я отправил наряды прочесывать Коломну. Может быть, кто- то видел Штиблеты или он избавился от крылатки.
Сабуров дошел с Офицерской улицы до Эрмитажа пешком, по дороге забежавв «Доминик» на Невском на чашку почти парижского кофе.
– И больше я ничего не заказывал, – в желудке заурчало, – дома остался пирог с творогом, но когда я доберусь домой?
Сабуров не собирался рассказывать Путилину о грядущей встрече с княжной Литовцевой.
– Наверняка, она наболтает мне ерунды о девице Дорио, – следователь легко взбежал по лестнице, – я теряю время, лучше я бы и вправду поспал, – Максим Михайлович остановился.
Ее сиятельство устроилась на парусиновом стульчике рядом с выходящим на набережную окном. Черные волосы она стянула в тугой узел. Девушка склонилась над альбомом для рисования. Узкий нос ботинка выглядывал из- под расплескавшейся по мрамору пола пышной уличной юбки. София Аркадьевна носила тартан клана Дуглас.
Карандаш ее сиятельства легко скользил по листу. Максим Михайлович держался поодаль от стульчика, однако служитель в ливрее, застывший у дверей картинной галереи, неодобрительно на него поглядывал. Разговоры в музеях не поощрялись. Софья Аркадьевна, казалось, не обращала внимания на следователя.
Повернувшись спиной к вазе, Сабуров успел заметить мастерство девушки. Рисунок блистал почти чертежной точностью. Разглядывая тонущую в снежном мареве Петропавловскую крепость, Сабуров косился на длинные пальцы ее сиятельства. Бурые пятна явно оставили краски. Девушек принимали в Императорскую Академию Художеств, однако следователь решил, что Литовцева берет частные уроки:
– Вряд ли она смолянка, – хмыкнул Сабуров, – она не сирота, не из обедневшей семьи. Ее не отправили бы в женскую гимназию, это выше достоинства Литовцевых, – он вздрогнул. Ее сиятельство с треском захлопнула альбом.
– Я училась в Мюнхене, где папа, – девушка называла отца в французской манере, – служил посланником. Дмитрий к тому времени вернулся в Петербург, он старше меня на семнадцать лет, – ее сиятельство поднялась, – пойдемте, господин Сабуров. Меня всегда интересовало античное искусство.
Девушка указала на беломраморную лестницу. Следователь попытался подхватить стульчик. Софья Аркадьевна кашлянула.
– Благодарю вас, я сама, – Сабуров решил не спорить с дамой. Несмотря на выпитый у «Доминика» кофе ему отчаянно хотелось спать.
– Что я здесь делаю, – следователь скрыл зевок, – ничего интересного она мне не сообщит.
Тартан