– Эй, стой! – крикнул Воронов.
Ноги сами несли к квартире Насти, на третий этаж. «Я должен проверить, там она или нет!» – стучало в голове.
– Игорь!
Голос капитана вернул в реальность. Дверь квартиры под номером одиннадцать распахнута. Гарик окинул взглядом знакомую прихожую, стены напоминали края портала в другой мир – оплавленные, покрытые каплями чёрной смолы. Он вошёл внутрь, услышал шорохи и скрежет. Там кто-то был. Ему показалось, что его звали по имени: «Настя, неужели, ты…»
Крепкая рука Ворона выволокла за воротник наружу и прижала к стене.
– Сдурел?! – прошипел наставник в ухо. – Я приказал не разделяться!
– Ты, придурок, – запыхавшийся Жёлудь вбежал на лестничную площадку, наклонился, переводя дыхание, обхватил руками колени и тяжело задышал: – Из-за своей бабы сбежал? Нет её здесь. Все тут сдохли.
Ярость словно выжидала, а теперь вырвалась на свободу из груди, с болью, с криком. Гарик бросился в сторону Жёлудя, хотел двинуть, а Ворон ударил первым. Легонько, леща отвесил по уху. Обидно. Боль не хило скрутила скулу, противогаз съехал набок, Гарик прижался к стене спиной и сполз на грязный щербатый пол, покрытый кирпичной крошкой и кусками штукатурки. Хотелось плакать, Насти больше нет, он уже никогда не обнимет, не поцелует её.
– Виноват, – процедил он сквозь зубы.
– Тихо, – Воронов повернулся в сторону одиннадцатой квартиры. Расстегнул рюкзак, вытащил прибор дока – чёрную коробочку с экраном и антенной. – Там что-то есть. Поднимайся, – бросил он Гарику, зыркнул в сторону Жёлудя. Дал понять, что разборки закончены.
– Вставай, придурок, – тихо пробормотал товарищ Гарику, – не злись, испугались за тебя.
– Знаю.
– Знаешь, это хорошо.
– Да пошёл ты.
– Только с тобой, – усмехнулся Жёлудь, вскинул автомат и двинулся следом за Вороном.
Когда Гарик вошёл внутрь обгоревшей квартиры, он не видел за спинами товарищей, что кто-то стоял в комнате. Щелчок передёрнутого затвора АКМ. Внезапная вспышка, обдало жаром, что-то невидимое потянуло Гарика внутрь комнаты. Рот заполнился слюной, затошнило, в висках забарабанили молоточки. Били больно, словно в голове засели лилипуты-садисты. Они наслаждались работой и монотонно отбивали только им понятный ритм, пока парень не потерял сознание.
* * *
Хэй, малыш, открой свои глаза,
Я знаю, ты придёшь ко мне в объятия,
Хэй, малыш, я знаю, что не зря,
Я для тебя надела это платье…
Она пела старую забытую песенку. Голосок её чистый, красивый, ни капли фальши. Гарик ощущал дыхание Насти на лице, холодные пальцы гладили его по волосам. Он открыл глаза. Реальность вырвала из грёз. Пахло гарью и кровью